Сергей Разбоев - Воспитанник Шао. Том 4. Праведный Дух Абсолюта

— А вот скажите, уважаемый Ван, у Китая есть большое историческое будущее?

— На сегодня нет. Технически мы слабее маленькой Японии, крошечной Голландии, Бельгии. О чём говорить? А что будет через двадцать, тридцать лет, это гадание на свежей кофейной гуще. Мне, чего-то думается, что скорее СССР развалится, чем что-то в Китае переменится. У них пятнадцать, слишком различных по интересам и религии от несторианского Кремля, республик; не говоря об автономных и прочих. Тем более, что радикальное православие и радикальный ислам не объединишь. А репрессии и террор никогда не были объединительным оружием, идейным материалом. А вот Китай однородный на девяносто девять процентов.

— А Дэн Сяопин?

— Если ему дадут возможность что-то сделать и время, чтобы это всё успеть сделать. Он ведь тоже не молод. Всё у нас — пока что пустынные, зыбкие, туманные пески смутного времени непредсказуемого будущего.

Полковник встал, поклонился.

— Я убегаю, уважаемый Ван, приближается генерал Чу. За ним, может, и генерал Чан появиться. Что-то Мао предсмертное, серьёзное, неожиданное замышляет.

Они бесшумно разошлись. Ван с мудрецами ушёл к остальным патриархам. Полковник проверить и лишний раз взбодрить охрану.

Тихий, незаметный, генерал Чу, бледной тенью колыхающего призрака прошёл мимо застывшего полковника, приветствуя его легким взмахом руки. Тот пошёл рядом, показывая часовым, чтобы они отходили на шаг или два в сторону.

Мао вяло приоткрыл глаза, когда лёгкая мелодия звонка подсказала, что в зал входит приглашённый посетитель. Он пальцем показал, чтобы генерал присаживался поближе.

— Ну, мой старинный, верный дружок, ты очень неплохо, для бойца не видимого фронта, выглядишь.

Генерал смотрел на давнего друга и видел на его неподвижном высохшем лице сереющую предсмертную маску.

— Мне уже давно так не думается, брат Председатель.

Мао кисло улыбнулся. Холодный блеск глаз долго мутнел в его отрешённом взоре.

— Не скромничай. Говори проще. Здесь свидетелей нет. Что ты мне можешь предложить, для того, чтобы бурно встряхнуть нацию? Скучно мы живём. Работа не идёт. Воевать не с кем. Враги притихли, как мыши, не выдают себя.

— Почему? Хитрюги Советы, свои атомные, баллистические ракеты везде расставляют вдоль наших границ.

— Как близко?

— Не очень близко, но достаточно опасно для нашей государственной, национальной безопасности.

— А получилось бы как-то захватить какие-нибудь новые секреты ракет молниеносным рейдом наших спецполков?

— Всё у Советов находится в горах, глубоко под землёй. А там почти невозможно что-либо украсть.

— Как и у нас, в Тибете?

— Точно так, дорогой Мао. Горы, климат гор, не позволяют небольшим отрядам долго существовать там. Они просто гибнут в горах.

— А наши ракеты ещё плохи?

— Не просто плохи, а очень плохи.

— Сколько же нам надо времени, чтобы приблизиться по уровню технологий, хотя бы к средним странам?

— Никто не ответит сколько времени. А вот новейшие технологии надо постоянно воровать, как это делал Сталин. И всё время покупать, как это и сейчас делают японцы.

— Но у нас не мало своей хорошей техники имеется. И что? Наши учёные не могут постоянно улучшать, совершенствовать старые танки, самолёты, корабли?

— Всё упирается в новые прорывные технологии, материалы. Химия сейчас важнейшая передовая наука. Она даёт новым материалам важнейшие качества и по прочности, и по лёгкости, и по токопроводности, и по другим важнейшим параметрам.

— Но и вы мне говорили, что у нас больше всех важнейших сырьевых материалов в земле находится.

— Да. Но их нужно ещё достать из земли. А для этого тоже нужны новейшие технологии.

— Заколдованный круг.

— Очень похоже.

— Кто его разорвёт?

— Время.

— А его у нас нет.

Генерал кивнул головой. Но, Председатель тоже покрутил головой и внешне, прямо-таки, заметно взбодрился, оживился.

— У простака Брежнева его тоже немного.

— А что с ним?

— Ну, тебе, шпион, это надо знать лучше меня. По данным наших агентов идёт стабильное ухудшение здоровья. Это даже заметно во время официальных приёмов.

Мао ехидно захихикал.

— А я думал, только у меня стабильное ухудшение здоровья.

— Время никого не щадит. Хотя, что мы знаем о жизни? Только то, что мы видим. Но мы многого не можем объяснить. Оно за гранью нашего понимания.

— Вроде всё так примитивно в жизни и неинтересно в бытии, но объяснить проблематично. Всё упирается в детали.