Сергей Разбоев - Воспитанник Шао. Том 4. Праведный Дух Абсолюта

— Надо было полк послать.

— Председатель этого не одобрил бы.

— Он тяжело болен, он при смерти.

— Пока партийное окружение при нём, служит ему, он всемогущ.

— А я, как была никто, так и осталась ни кем.

— Мы все никто.

— В разной степени.

— Бредим.

— Как без этого? Мне надо принять вечное снотворное.

— Не сдавайтесь. Жизнь остаётся интригующей и при поражениях.

— Скажите, племянник, а откуда взялись эти мерзкие монахи?

— Эти монахи всегда были в Китае. И они никогда ниоткуда не брались. Мне думается, они уже до Китая были на земле. Эти гадкие сволочи в древние времена, подчиняясь порочному случаю истории, помогали свергать императоров, целые династии. Вот и сейчас, они чуть ли не в центре политической жизни страны оказались. Без них ничего не происходит. Видите, они не побоялись выступить против власти, против спецслужб.

— Их надо уничтожить.

— За тысячи лет их не уничтожили, как сейчас уничтожить? Они просто на время растворятся в сопредельных странах и всё. Иди свищи. Одни подземные города в горах Лаоса чего стоят. А сам Тибет — там никого, никогда не найти. Подземные города и туннели длиною в несколько тысяч километров.

— Но мы же строим там плотины?

— Ну и что. Это мизерные площади в восточной части Тибета на реках Янцзы и Хуанхэ. А на границе с Непалом, Индией, Бутаном — это самые скрытые места на Земле. А это всё, вместе взятое, площади сравнимые со всей Европой.

— Может мне бежать к монахам и скрыться с ними в пещерах Тибета?

Советник горько усмехнулся.

— Мы о них слышим, знаем, книги о них написаны, но никто их ещё не видел.

— Так уж и никто. А сколько монастырей во время Культурной революции было уничтожено с самими монахами?

— Много, но не все. Далеко не все. Боевая основа их сохранилась. Они пережили катастрофу в том же Непале, Индии, Бутане. Я лично их ещё никого не видел, хотя и следил за ихними криминальными, антиправительственными делами, перемещениями.

— Значит, они вне закона.

— Ну и что? Все мы, каждый по-своему, вне закона. Антиправительственный ещё не значит против власти.

— Я смотрю, мои действия оказались против власти.

— Вовсе нет. Скорее всего, вас просто очень боялись, поэтому и объединились против вас.

— Почему?

— После вашей смерти кто-нибудь сможет дать ответ.

— Почему против меня неожиданно началась подлая газетная травля? Почему пишут, что я руковожу преступной группой банды четырёх? Что я незаконно рвусь к власти. Что я против партии. Что я не подчиняюсь её линии. Что у меня своя линия и цель. Что я уклонистка, суфражистка, живу не по средствам.

— Твоим людям подчинялась пропаганда и идеология. Может они предали тебя?

— Может.

Мадам обречённо откинулась на спинку кресла. Советник тоже отрешенно проговорил.

— Мне и самому пора уходить в тень. Исторические дни моего великого дяди сочтены.

— Ты то сохранил нейтральность.

— А кто я по большому счёту? Племянничек и всё.

— Ну-ну. Не так-то ты и в тени, как думаешь.

— Я никому не опасен. Меня уволят и всё.

— На тебе хватает грязи.

— А кто об этом знает? Я не лез в газеты и на телевидение. Сегодняшние лидеры меня почти и не знают. Им бы самим с собой разобраться.

— А спецслужбы?

— Это отдельная статья. Там господа-товарищи всегда предпочитают молчать.

— Тебе хорошо. Сумел в тени ЦК отсидеться.

— Ну, как хорошо? Везде всё относительно. Особенно в политике и во властных структурах. Тот же Хуа Гофэн или генерал Чу меня могут съесть в один присест.

— Меня уже сожрут.

— Я всё думаю, не подставил ли тебя сам Председатель?

Мадам Цзян позеленела от подсказанной догадки.

— Я ж ему верила. Он же меня любил.

— Всё в прошлом. В настоящем он живой труп. Труп любить, по определению, не может и не должен.

— А в политике должен?

Истерично закричала мадам.

— В политике только и живут трупы прошлого. Пример Ленин, Сталин, тот же Карл Маркс, философы. Их книжки и статьи путеводители для живых.

— Сегодня же пойду к нему.

— Сейчас он очень плох.

— Не важно. Выслушает.

— Услышит ли?

— Он ещё может приказы отдавать.

— Это опасно с больным разговаривать и, тем более, что-то от него требовать. Мало ли что сейчас давит на его ослабевшие мозги. Здесь и с памятью плохо, и тем более с логическими рассуждениями. Может с дуру и дурь выдать.

— Как всё безвыходно и страшно.

— Политика вся такая. В сороковых было не легче. Да и в пятидесятых. Одна корейская война нам стоила престижа революционной, свободной. А стали диктаторами, кровавыми коммунистами.