Сергей Зверев - Два капитана

– А как же моя труба? – обиженно спросил шофер.

– Да не переживай ты за свой мобильник! – отмахнулся Барецкий. – Мы сюда еще вернемся, а ему с полигона деваться некуда.

Когда машина притормозила у магазина, Павел Николаевич достал из внутреннего кармана кителя бумажник, отсчитал несколько крупных купюр и, подмигнув Тарасову: «Отдашь!», протянул их Николаю.

– Давай, дуй за ящиком, Коля! – весело сказал генерал. – Видишь, ты сегодня проиграл, а я, вроде как взял реванш.

Не получилось реванша! Как раз в тот момент, когда шофер Барецкого выбирался из машины, в кармане генеральского кителя что-то призывно запиликало.

Павел Николаевич недоуменно посмотрел сперва на карман, затем на собственный мобильник, мирно лежащий на приборной панели «Волги», затем снова на карман. Что еще за чертовщина такая творится?!

Генерал-майор засунул руку в карман, озадаченно крякнул и вытащил «условную мину».

– Товарищ генерал, – раздался в трубке спокойный голос Александра, – докладываю: условная цель уничтожена. Я звоню с КПП полигона.

Барецкий несколько секунд молчал, осознавая произошедшее, а затем безудержно, до слез расхохотался. Нет, в чем угодно можно было обвинить Павла Николаевича, но уж только не в жадности или отсутствии чувства юмора!

– Вот там и оставайся! – прокричал он в трубку. – Мы сейчас подъедем, надо же отметить успех твоего очередного фокуса! Да и разговор у меня к тебе серьезный имеется. Н-ну, уел ты меня!..

Затем он повернул красное от смеха лицо с веселыми искорками в глазах к ошалевшему от такого неожиданного оборота событий полковнику Тарасову:

– Видишь, Семен Васильевич, не придется тебе ничего отдавать! Э-э, Коля, ты чего столбом стоишь, рот раскрыв? Смотри, – ворона залетит. Держи свой драгоценный мобильник, только сим-карту на прежнюю сменить не забудь. Приказ прежний: дуй в магазин за коньяком!

Именно в эти минуты генерал-майор Павел Николаевич Барецкий решил твердо и окончательно: он будет работать с Александром Селивановым. Хватит тому преподаванием заниматься, еще напреподается в старости. Если доживет, конечно...

Город Гагры – центр одного из семи административных районов Абхазии, во времена «Союза нерушимого» – один из самых популярных и престижных черноморских курортов. Даже фильм такой был «Зимний вечер в Гаграх», хоть какая там, в субтропиках зима – курам на смех! Но за последние пятнадцать лет, в особенности после грузино-абхазской войны 1992—1993 годов, город пришел в удручающий упадок.

Хотя город до сих пор все же красив особой, черноморской красотой. Дома здесь большей частью сложены из ракушечника и доломитового известняка, и Гагры кажутся словно бы выбеленными солнцем! Но...

Растрескавшиеся мостовые, заросшие диким кустарником и сорняками парки и скверы, зияющая дырами ограда восточной набережной, наполовину развалившиеся причальные пирсы и сгоревшие эллинги... И множество прочих примет мерзостного запустения и небрежения. Роскошные фонтаны с подсветкой в центре города давно уже пересохли, да и какая тут подсветка, если никто не знает: будет завтра электроэнергия или придется при свечах вечер коротать? В изящном полукруге летнего Зеленого театра – а в нем какие только знаменитости не гастролировали! – теперь барахолка расположилась. Хороши прелести самостоятельности, независимости и прочего неограниченного суверенитета? А ведь сколько крику-то было, многие и по сей день надрываются. Да если бы только крику! А крови? А разрушений?

Когда люди пытаются изменить мир, не меняя себя, они, как правило, лишь корежат и уродуют его. Хотя бы потому, что результаты наших действий никогда не совпадают с нашими намерениями, будь последние трижды благими. Напомнить, в какое место вымощена такими намерениями дорога? Человек при должной настырности и соответствующих средствах – материальных, политических, военных, интеллектуальных, нравственных, наконец, может быть, и получит то, к чему он стремится. Но с довеском.

Вот в довеске-то все и дело! Примеров тому – несть числа. А в политике – в особенности. Независимость, хотя весьма специфического, чтобы не сказать разбойничьего, оттенка абхазы как бы и получили. Только радости для простого абхазского крестьянина из Амткела или того же самого жителя загаженных и заплеванных Гагр от этого мало.

Нет, природа этого воистину райского уголка планеты по-прежнему восхитительна: что ей до человеческих страстей, глупостей и преступлений? Все так же распускаются среди глянцевых темно-зеленых листьев белые, пряно благоухающие цветы магнолии, китайская акация погружает улицы города в нежно-розовую пену, из которой поднимаются могучие свечи кипарисов и растрепанные шевелюры пальм. По утрам с невысоких, покрытых пихтовым лесом и сосняком гор тянет ласковый прохладный ветерок, напоенный запахами смолистой хвои, самшита и олеандра. Иногда на самые верхушки горных конусов ложатся точно по циркулю проведенные кольца тумана. Белый туман, мрачноватая зелень горного леса и надо всем этим – яркая лазурь южного неба... Потрясающе красиво!