Сергей Зверев - Принцип мести

Что было дальше, вспоминается с трудом. Кто-то помог мне добраться до скамейки, обтер мое лицо полотенцем, смоченным холодной водой, и дал прополоскать горло какой-то тонизирующей жидкостью. Мне по-прежнему не хватало воздуха, я задыхался и часто, с хрипом, кашлял. Мимо меня прошел Ирокез, неся на своем могучем плече повисшего плетью Эрнста-киллера. Он направлялся к выходу. Спустя какое-то время в панкратионе появились новые участники четвертьфинала. Я плохо понимал, что творится вокруг, и не улавливал чего-то главного, той связующей нити, утраченной мною в суматохе схватки, которая дает целостную картину происходящего. Очнулся лишь тогда, когда прозвучал гонг, возвещающий о завершении очередного поединка. В опилках, корчась от боли, ползал боец по прозвищу Гремучая Змея. Чуть в стороне, глядя на него (с презрением или сочувствием, непонятно), стоял победитель – Черная Маска. Его противнику не помогло искусство чачуань, созданное китайцем-мусульманином по имени Шамиль... Теперь согласно олимпийской системе, жребий выводил меня в полуфинале на того, кто скрывался под спецназовской экипировкой и по-прежнему оставался для всех загадкой. Ни одна живая душа, разумеется, кроме «группы поддержки» из чеченских боевиков и «солдат удачи», не видела его лица...

Дальнейшее мое пребывание в колизее было бессмысленно – меня уже не могли заинтересовать никакие пикантные шоу со всевозможными уродцами или ночной карнавал, в котором был актуален лишь один костюм – Адама и Евы. Я вернулся в отель, где меня с нетерпением ожидали Даша и мой друг Игнатий. Для того чтобы восстановиться, набраться сил перед следующим поединком, мне нужно было как следует отдохнуть, обработать синяки и ссадины и обязательно выспаться. Я с удовольствием согласился на сеанс массажа, предложенный Дашей...

Итак, Эрнст-киллер сыграл в открытую, не утаивая, что он – непосредственный виновник гибели Илии. Не исключено, что покушение на мою жизнь и непреднамеренное убийство Миледи – тоже его рук дело. Как ни крути, он обречен. Если судьба столкнет нас еще раз, уйти от возмездия ему уже не удастся. Но, скорее всего, его прикончит Богуславский. Задушит собственноручно шестьдесят шестым способом из книжки – шнурком от ботинка.

Местонахождение и планы всесильного мафиози были по-прежнему покрыты непроницаемой завесой. Если он не появится завтра... Я не знал, что будет, если он не появится завтра. Мне не хотелось об этом думать.

Гораздо приятнее было мысленно тратить виртуальные премиальные, которые я по условиям состязаний должен был получить как полуфиналист. Независимо от исхода поединка с Черной Маской мне светило, страшно себе представить, 250 тысяч долларов. Но в глубине души я, конечно же, не верил, что когда-нибудь увижу эти деньги. Скорее всего, Миледи права, и Богуславский кинет меня, кинет всех. Я на мгновение представил себе ее растворяющиеся в каустике волосы, глаза и губы, распадающееся на молекулы тело, еще вчера служившее источником вожделения целого легиона особей мужского пола, и почувствовал такую смертную тоску, что счел за благо «сменить пластинку» и поразмышлять над собственной участью, которая была все так же незавидна. Доживу ли я до завтрашнего вечера, вот в чем вопрос, и если уж говорить о литературных параллелях, то в собственных глазах я выглядел по меньшей мере Гамлетом в квадрате.

Беседа с Игнатием помогла мне чуть-чуть развеяться. Известие о причастности Эрнста-киллера к убийству Илии поразило его, но он признался, что ожидал чего-то подобного. Больше мы этого вопроса не касались, предпочитая говорить на темы более отвлеченные, не связанные с обстоятельствами нашего пребывания в Тибете. Мы вспоминали милую бирманскую девушку и ее гостеприимного отца, в доме которого ночевали, и даже позволили себе немного помечтать.

– Хорошо бы вернуться тем же путем, – сказал Игнатий.

– Хорошо бы вернуться, – сказал я.

Даша не отходила от меня ни на шаг и была ласкова, как котенок. Это был чудный вечер. Он тихо умер, сменившись ночью и зарей нового дня, который с полным правом можно было окрестить днем гнева и справедливости Божией.

Спустившись на плато, где был расположен монастырь, я увидел в стороне уже знакомый мне крест, человека на нем и терзающего его обездвиженное тело горного орла. Отовсюду к кресту сбегались люди. Подошел и я, хотя особой необходимости в этом не было: мне было слишком хорошо известно, кто покоится на этом кресте и каким образом он оказался здесь, почему хищная птица с таким неистовством выклевывает ему глаза и царапает обезображенную голову мощными, клыкоподобными когтями.