Сергей Зверев - Принцип мести

Игнатий не возобновил нашу беседу, а я так и не закончил свою мысль. Мы намертво забыли обо всем, кроме того, что видели непосредственно перед собой и с чем нам, как участникам гладиаторских боев, предстояло столкнуться в самое ближайшее время. Мы были целиком поглощены тем ожившим ужасом, который исходил от арены, и воспринимали колизей не иначе как лобное место, где происходят санкционированные казни.

Впрочем, последующие бои, завершающие первый день состязаний, были не столь жестоки – все обошлось малой кровью. После того как «ристалище» было приведено в порядок, в клетку вошел «спецназовец». Увидев Черную Маску, чеченские боевики и наемники из Иордании и Саудовской Аравии оживились и подняли гвалт. Почти одновременно с ним из бокового прохода выскочила крупная среднеазиатская овчарка алабай, с ходу ринувшаяся на своего противника. «Спецназовец» неожиданно упал перед ней на колени и, отвернув край маски, с криком оскалил зубы. Казалось, он вот-вот останется без лица. Но свирепая псина на мгновение замешкалась – вызов, брошенный человеком, привел ее в замешательство – и чуть сбавила скорость. Воспользовавшись этим, Черная Маска воткнул ей в грудь и с хрустом провернул гуань-даю, большой нож с зазубринами. Удар оказался смертельным. Алабай конвульсивно дернулся и издох. Трибуны колизея взорвались неистовым ревом – мужество Черной Маски оценили все – и головорезы, болевшие за него, и соперники, с кем ему, возможно, еще предстояло встретиться на ринге.

Его сменил Спокойный. Казалось, ничто не может вывести этого человека из равновесия. Он сел посреди арены в позу лотоса и флегматично уставился на королевскую кобру, которая с шипением распустила перед ним свой капюшон. Один взмах трехсекционного цепа – и змея забилась в агонии с раздробленной головой. Но оставалось еще две. Они подползали все ближе и ближе, словно гипнотизируя Спокойного своим равномерным покачиванием. В ответ он стал совершать «облачные» движения, прерывисто поводя руками в различных плоскостях. Кругообразные фигуры сменялись все убыстряющимися «восьмерками». Создавалось впечатление, что королевские кобры засыпают под воздействием магических движений заклинателя змей. В тот момент, когда они начали покачиваться синхронно, Спокойный с тихим свистом развернул цеп и в доли секунды расправился с рептилиями одним ударом, сбив их нунчаку, как маковые головки. Мастерство, с которым он это проделал, заставило публику замереть в немом восторге. Словно в благодарность за признание его заслуг, Спокойный выполнил одно из даосских упражнений, которое символизирует превращение пяти первоэлементов в цветок восьми сущностей. Лишь после этого он, почтительно поклонившись во все стороны горизонта, вышел из клетки.

Столь же впечатляющим было и выступление Железной Ладони, который парными ножами-«бабочками» искромсал, как колбасу, сетчатого питона. Мастер, работающий в стиле Багуа, еще раз продемонстрировал преимущества шаолинской школы. Наконец завершил выступление гладиаторов согласно жеребьевке кунгфуист Гремучая Змея. Избрав весьма необычное и почти забытое ныне оружие – круглые молотки, он в древней технике, отточенной до совершенства, оглушил двухметровую гориллу. Обладавший невероятной физической мощью человекообразный монстр был бессилен против Гремучей Змеи и через минуту скоротечного боя пал под ударами медных колотушек.

До меня очередь, к сожалению или к счастью, не дошла. На какое-то время с облегчением вздохнул и Игнатий. Впрочем, перенос поединков на следующий день мало чем отличался от отсрочки приговора – неизбежное должно было свершиться не сегодня, так завтра.

– Может быть, не поздно еще отказаться? – спросил я протоиерея.

Его мучили те же сомнения. Но он был тверд.

– Я буду нести свой крест до конца, – сказал Игнатий.

Вечером я нашел его возле клетки со львом, где по обыкновению он проводил целые часы.

– Ты собираешься просидеть здесь всю ночь? – спросил я.

– Не одну, а вечность, – молвил он. – Посмотри на звезды. Теперь на льва. Что ты чувствуешь?

– Почему ты думаешь, что тебе придется сразиться именно с ним?

– Об этом свидетельствует хотя бы то, что я замыкаю список гладиаторов, а лев завершает список зверей. И потом, он ниспослан мне, чтобы испытать мою веру, как в свое время Рим испытывал первых христиан. Кстати, а где Илия?

– У него другое испытание – искушением, – ответил я. – Он перед ужином обмолвился, что собирается в отель.