Сергей Зверев - Принцип мести

Повсюду нам попадались крестьяне, жнущие прямоугольными серпами. Картофельные поля мирно сосуществовали с плантациями каучуконосов, опийный мак рос в тесном соседстве с кунжутом и арахисом. Помимо этого на каждом шагу встречались рододендроны, дикорастущие бананы, китайские финики, манговые деревья и ямс. Так что умереть от голода или от истощения в этом благодатном краю было проблематично. Впрочем, мы особенно не баловали себя, находясь на подножном корму, – лишь изредка готовили знакомые нам по кухне дядюшки Су Кин Вона рисовые шарики, залитые молоком, и лапшу на кокосовом масле. Основной же пищей нам служили рыба во всех ее видах, фрукты, овощи и неочищенный рис, который мы ели горстями. Однажды нам удалось попробовать традиционный для этой страны рыбный паштет нгапи. Я предпочел бы более привычную для европейца свиную отбивную, однако купить ее было решительно негде, поскольку местные жители практически не употребляли в пищу мясо. Поэтому приходилось лишь с тоской в глазах взирать на маленьких диких бирманских свинок, расплодившихся в лесах и перелесках, испытывая при этом черную зависть к их беззаботной жизни.

Илия знакомил нас не только с нравами и обычаями бирманцев, каренов и шанов, но и с их историей, культурой – благо многочисленные архитектурные сооружения, разбросанные по всей территории загадочной страны, в которую нас волею судьбы занесло, постоянно давали к этому повод. Начав свой рассказ с древней столицы Паганского государства, основанного в начале третьего тысячелетия, наш гид поведал нам о ступах Бободжи и Пьяджи – уникальных цилиндрических массивах, стоящих с незапамятных времен на круглых террасах, о каменных урнах с захоронениями праха правителей эпохи пью, о храме, на позолоту которого ушло полтонны золота.

– Пагодами и пагодками увенчаны буквально все холмы и возвышенности Бирмы, – сказал Илия. – Это миниатюрные реплики Шуэтадона и Шуэзандо, храма в Пьи, возле которого мы еще побываем, – там по завершении наших славных дел мы встретимся с Анютой. Сооружение пагод – один из актов, ведущих к спасению буддиста.

– Выглядит довольно скромно, – заметил я.

– Это пагоды северобирманского типа, с большим колоколом и конусообразным завершением. В большинстве своем они выбелены, в отличие от «золотых» пагод Юга, которые мы увидим на обратном пути. Некоторые из них покрыты сусальным золотом. Навершие пагоды, иначе говоря, ти, усеяно драгоценными камнями и увешано серебряными колокольчиками. В ветреную погоду слышен их нежный звон...

Мы были зачарованы рассказами Илии и однажды попросили его показать внутреннее убранство одной из пагод, встретившихся нам по пути. Это было недалеко от Мьичины, довольно крупного города на севере страны, куда наша троица пришла через десять дней – воспользоваться железнодорожным транспоротм не было никакой возможности, поскольку почти все наши сбережения ушли на контрабандистскую «вертушку». Вынужденные экономить каждый джа (денежная единица Мьянмы), мы тратили наши скудные средства только на самое необходимое.

Мы поднялись по лестнице, ведущей к колоколу, и остановились перед священной частью пагоды.

– Дальше идти не следует, – сказал Илия. – Мы иноверцы. Обратите внимание, перед нами достаточно древнее сооружение – об этом свидетельствуют концентрические «кольца» последующих надстроек внутри стен. Эта пагода росла, как дерево.

– А где тут ритуальное помещение? – спросил Игнатий.

– Его нет. Кроме небольших реликварных камер, пагоды не имеют внутренних помещений.

– Чудно, – подивился протоиерей. – Не по-нашему.

Вдруг к нему подбежала какая-то девчушка, по бирманским понятиям, уже невеста, о чем свидетельствовал полный корсет под белой кофточкой, и оживленно о чем-то заговорила, размахивая перед носом опешившего Игнатия сигарой.

– О чем говорит сия весталка? – обратился он за помощью к Илие.

– Она попросила у вас прикурить, – сказал проводник и от души, как ребенок, расхохотался. Меня в очередной раз поразила его способность мгновенно преображаться, превращаясь из тихого, смиренного христианского миссионера в компанейского парня, умеющего, как никто, радоваться жизни.

Игнатий спохватился и зажег спичку, поднеся ее к кончику сигары.

– Это чарута, – пояснил Илия. – Ее курят все. Табак с добавлением кусочков пальмового листа, завернутый в кукурузный лист. Просто в больших городах многие стали переходить на импортные сигареты, а чарута – национальное бирманское курево. Не удивляйтесь, для женщины здесь не считается неприличным попросить прикурить прямо на улице. Никому не взбредет в голову принять ее за блудницу.