Сергей Зверев - Принцип мести

Садовский шел по другому пути, дозревая по-своему. Его всегда, еще с курсантских лет волновал вопрос: почему процветают гады? Ответ на него он нашел в Библии, отметив закладкой то место, где Иеремия обращает жалобу к Богу. «Почему путь нечестивых благоуспешен, и все вероломные благоденствуют»? – вопрошает пророк. На что Господь отвечает ему: «Если ты с пешими бежал и они утомили тебя, как же тебе состязаться с конями»?

– Ты готов состязаться с конями? – поинтересовался он у меня в день, когда должна была состояться решающая встреча с «нечестивыми и вероломными».

– Вперед, труба зовет.

– Тогда пойдем туда, где продают правого за серебро и бедного – за пару сандалий. К кому мы с мечом придем, того и завоюем.

– Не забудь снять с предохранителя свой незаряженный пистолет...

Но за полчаса до назначенного времени, то есть ровно в полседьмого, наши планы круто изменились. Едва мы вышли за пределы храма, как возле нас, взвизгнув тормозами, остановился «Фиат», за рулем которого сидела Даша.

– Садитесь скорее, у нас мало времени, – едва не срываясь на истерический крик, проговорила она. – Они изменили место встречи...

– Почему они отпустили тебя?

– И какой смысл теперь торопиться? – добавил Садовский.

– Она взяли в заложники... – она проглотила комок, застрявший в горле, – они взяли в заложники твою жену и... и...

– Что и?!

– Дочь!

– Вы можете остаться. Я поеду один, – сказал я друзьям.

– Это ты можешь остаться. Я съезжу сам, – предложил Садовский.

– Ничего не выйдет, – сказала Даша, шумно высморкавшись. – Они сказали... Они сказали: привезти всех. Чтобы никто никого не смог предупредить...

– Все так все, – согласился Игнатий и полез в автомобильчик, явно не рассчитанный на габариты русского богатыря. «Фиат» покачнулся и осел под его тяжестью. Я устроился на переднем сиденье, Садовский занял место за Дашей.

На все мои вопросы, на все мои настойчивые попытки выяснить, где находится моя дочь и куда мы едем, Даша отвечала как испорченый телефон-автомат, глотающий жетоны. Невольно закрадывалось подозрение, в себе ли она, вменяема ли. Автомобилем она управляла рискованно, почти непредсказуемо; одни раз подрезала какой-то обшарпанный «мерс» и дважды проскочила светофор на красный свет. Проплутав по городу минут десять, мы подъехали к уже знакомому нам китайскому ресторану.

– Это здесь, – обреченно проговорила Даша и обессиленно уронила руки на руль.

Некоторое время мы в полном молчании сидели в «Фиате».

– У вас с собой? – наконец спросила Даша.

– Да, – ответил я. – Ты с нами?

– Нет. Я побуду здесь. Не могу. Мне страшно.

– Хорошо. Подожди. Мы скоро.

Входя в ресторан, мы вставили в пистолеты в обоймы. Зал был пуст, официанты и посетители словно вымерли. Вдруг из-за ширмы вышли трое. Нас тоже было трое. Когда-то нас было шестеро, и мы вместе дрались с террористами. Дрались и побеждали. Теперь мы находились, что называется, по разные стороны баррикад. Время – великий маг, друзей оно делает врагами, любовь превращает в ненависть, а ненависть – в смерть.

Садовский перекатом сместился влево и спрятался за колонной, изготовившись к стрельбе с колена. Самурайский Меч метнулся вправо и направил пистолет-пулемет на меня. Я взял на мушку Спокойного. Спокойный прицелился в Игнатия, который в свою очередь навел «пушку» на Железную Ладонь. Последний не остался в долгу и направил свой «ствол» на колонну, за которой находился Садовский. Круг замкнулся. Казалось, упади сейчас на пол десятикопеечная монета – и начнется стрельба, кровавое побоище до полного взаимного уничтожения.

– Где ключ? – спросил Спокойный, он же Богуславский, глядя на меня.

– При мне. Где моя дочь?

Он опустил руку, в которой держал пистолет.

– Я не занимаюсь киднеппингом. Это не мой стиль.

– Она в безопасности? То есть о н и ?

– Разумеется. Я узнал, что у тебя есть дочь, и воспользовался этим, чтобы встретиться с тобой без лишних свидетелей. Без твоих опекунов из «конторы».

Я согнул руку в локте: ствол моего пистолета «уперся» в потолок.

– Значит, все это блеф?

– Значит, все это блеф, – согласился Спокойный. – Я стараюсь придерживаться некоторых правил, которым следуют воины моего клана. Одно из них гласит: «Проявляй уважение к тем, кто достоин его, ибо в этом нет ничего постыдного; проявляй уважение к тем, кто жаждет его, ибо в этом нет ничего трудного; проявляй уважение к тем, кто недостоин его, если это позволяют тебе обстоятельства, ибо в каждом есть что-то достойное уважения». Я никогда не опустился бы до убийства ни в чем не повинных людей.