Александр Маркьянов - Бремя империи 2

Тишина повисла в кабинете – каждый обдумывал возможные последствия вторжения. Дело пахло большой войной…

– Российская Империя – государь заговорил тихим и подчеркнуто спокойным голосом, но все, даже те кто сидел на самом дальнем углу стола его услышали – не претендует ни на чьи земли, нам вполне достаточно своих. Так было, так есть и так будет – по крайней мере, до моей смерти. Это неправильно – претендовать на земли, принадлежащие другому народу, другому государству…

Государь помолчал…

– Но и привечать на своей земле бандитов и убийц, выращивать заразу, чтобы разнести ее по всему миру, точить нож, чтобы вонзить его в спину соседу это тоже… неправильно.

Перед выходом, участники совещания столпились у двери – было принято, что Государь провожал их, пожимая руку каждому. Неизвестно откуда пошел этот обычай, но со времен Александра Четвертого было именно так.

Когда руку протянул адмирал Николай Воронцов, государь задержал ее в своей руке, тихо сказал: "Задержитесь…". Адмирал отошел в сторону, дожидаясь пока церемония закончится…

– Мемориал контр-адмиралу Нетесову и погибшим членам экипажа "Александра Второго" готов? – без предисловия спросил государь

– Место подобрано, проект пока не утвержден…

– Тогда вот что… – государь взял со стола листок бумаги с водяными знаками, обмакнул в чернильницу старомодное перо, которым на Руси было принято подписывать царские бумаги, начертал на бумаге несколько слов, помахал ею в воздухе, чтобы высохло – извольте распорядиться, чтобы архитектор начертал на мемориале эти строки. А это… передайте семье.

Адмирал Воронцов четко, как на параде вытянулся, отдал честь, принял согнутый вдвое лист. Открыл он его уже в своей машине, по дороге в Адмиралтейство – не удержался. На белом глянце бумаги антрацитом чернели строки…

Пока есть такие офицеры как вы, я спокоен за судьбу России

Александр

Оперативное время минус сто пятьдесят восемь часов сорок одна минута

Конец лета…

Время собирать урожай… И посеявший ветер, да пожнет бурю.

Легкий ветерок задул, веселясь и играясь, поднимая придорожную серую пыль, закручивая легкомысленные вихри и тут же их разрушая, самонадеянно стремясь победить тяжелое, плотным ватным одеялом окутавшее землю марево. Конец августа был для этих мест непривычно жарким, хлеба убрали рано и теперь золотистое жнивье, не могло защитить землю от не по августовски жаркого, совсем летнего солнца. Жарким обещал быть и этот день – уже в восемь часов утра по местному одинокий путник, случись ему оказаться на дороге, задумывался о том, где бы найти живительную тень…

Трехдверный, грозно выглядящий из-за хромированного обвеса внедорожник с откидным верхом, свернул с трассы на вымощенную бетонными плитами дорогу. По правую сторону от трассы желтела стерня – зерновые здесь уже убрал, а по правую… по правую была только тонкая белая линия на горизонте. Трассу от этой тонкой белой линии отделяло поле выцветшей, бледно-зеленой травы – на этом поле на удивление не росло ничего, ни деревьев, ни кустарников – только чахлая, неухоженная трава на истрескавшейся от жара земле. И длинный бетонный забор вдалеке – когда едешь по этой вымощенной бетонными плитами дороге, забор постепенно вырастает, и вблизи уже закрывает большую часть неба – высота его составляет ровно четыре метра, это если не считать кинутых поверху витков блестящей, выглядящей как новенькая режущей проволоки, да неприметных изоляторов системы "Кактус" – электрической системы охраны периметра, из-за которой каждый день какой-нибудь бедолага из батальона охраны базы едет на велосипеде около этого забора, тянущегося кстати на многие километра и собирает в большой пластиковый мешок трупики птиц. Потом эти трупики сжигают на костре на всякий случай – ежедневное жертвоприношение богу по имени "секретность", весьма вонючий, надо сказать фимиам. Обычно, собирать трупики погибших от удара током птиц посылают того, кто в чем-то провинился – наряд "у забора" считается равным наряду по очистке канализации.

Водитель внедорожника ловко – что выдавало в нем опытного и уже не раз побывавшего на этой базе человека, повернул руль, объезжая большую трещину прямо посреди дороги в одной из плит. Об этой трещине знали только местные – и у командования никак не доходили руки ее заделать. Было не до того, хотя трещине этой было больше месяца. Справившись с этим препятствием, внедорожник продолжил свой путь к воротам базы…