Сергей Донской - Генеральские игры

– Отметить возвращение в строй не желаешь, капитан?

– А разве я вернулся в строй? – преувеличенно удивился Хват.

– Если успешно справишься с заданием, считай, так оно и есть.

– Тогда отметим это событие, когда я вернусь.

– Гляди, – пожал плечами Конягин. – Дело хозяйское. Только генералы не каждый день капитанов из личных запасов угощают. Знаешь, что у меня тут налито? – он потряс в воздухе своей флягой.

– Французский коньяк? – предположил Хват.

– Бери выше. Армянский, настоящий, по спецзаказу изготовленный. Бутылка обходится в триста пятьдесят долларов.

– Выходит, вы меня за ящик коньяку наняли, товарищ генерал?

Конягин, запрокинувший флягу, поперхнулся и долго откашливался, после чего пояснил:

– Я коллекционный коньяк ящиками не покупаю, капитан. Это подарок.

– Вам совсем не обязательно передо мной оправдываться, – заверил его Хват. – Каждый решает сам, что ему пить и сколько. Вы можете хоть ноги в коньяке мыть, мне-то какое дело?

Произнеся эти слова, он уткнулся в иллюминатор, чтобы не слушать дальнейшие разглагольствования генерала. Вежливость и общительность в функции боевых машин не входят, извините.

Вечерело, облака на оранжевом небе сделались фиолетовыми, машины на шоссе еще не включали фары, но уже прибавляли скорость, как будто боясь оказаться застигнутыми темнотой в пути. Глядеть на мир сквозь лобовое стекло, усеянное следами погибшей мошкары, было неприятно. Напрашивалось невольное сравнение человека с этими козявками, которые среди себе подобных тоже считались сильными, умными, уверенными в себе созданиями. И где они теперь? Только мокрые кляксы от них остались.

От подобных мыслей на сердце было тяжело. Алиса вздохнула. Водитель внимательно посмотрел на нее в зеркальце заднего вида, проехал пару сотен метров по прямой и неожиданно принял вправо, выводя машину на проселочную дорогу, тянущуюся вдоль чахлой лесополосы.

– Пора сделать остановку, – заявил он. – Перекусим, разомнемся немного. Как думаешь, Ильяс?

– Давно пора, – согласился племянник Гелхаева, расположившийся на заднем сиденье рядом с Алисой. – Ты как? – спросил он у нее. – Не против?

– Почему я должна быть против? – равнодушно откликнулась она. – По-моему, все за меня давно решили.

– Умная девушка, молодец, – обрадовался водитель, продолжая зыркать на зеркальное отражение Алисы. – Я знал, что с тобой не будет проблем.

Ильяс, симпатичный кавказский юноша, поощрительно похлопал ее по колену:

– Главное, не перечь нам, и все будет хорошо. Доставим тебя заказчику в лучшем виде. Упражнения на свежем воздухе еще никому не вредили, согласна со мной?

– Какие еще упражнения?

– А ты не догадалась?

– Спортивные! – выкрикнул водитель.

Смех, последовавший вслед за этим уточнением, напомнил Алисе истерический хохот африканской гиены, виденной по телевизору. С той лишь разницей, что звук в автомобильном салоне не выключался. От лицезрения хохочущего водителя нельзя было отделаться, переключившись на другой канал. Все было взаправду. Все было очень и очень серьезно.

– Убери лапу, – потребовала Алиса, обнаружив, что пятерня Ильяса плотно прижата к ее коленке и продолжает оставаться там, как приклеенная.

Еще один персонаж мира животных. Нежничающий павиан. Гамадрил, обуреваемый страстью.

– Убери, слышишь, ты, – повторила она, пытаясь разжать пальцы, обхватившие ее коленную чашечку.

Вместо того чтобы подчиниться, Ильяс неожиданно запустил руку Алисе под юбку и радостно загоготал, когда она взвизгнула, запоздало стискивая колени. Такой милый чернявый паренек с кроткими оленьими глазами и красиво очерчеными губами. До этого момента Алиса находила в нем лишь один изъян: то ли просто припухший, то ли великоватый от рождения нос. Теперь ее мнение резко изменилось.

– Эй, мы так не договаривались, – крикнула она, стремясь отодвинуться от веселящегося соседа как можно дальше. – Гелхаев обещал, что меня никто и пальцем не тронет.

– Конечно, – подтвердил водитель, выруливая на облюбованную прогалину. – Разве кто-то собирается трогать тебя пальцем?

Эта реплика еще сильнее развеселила Ильяса, уже не просто хохочущего, а буквально изнемогающего от смеха. Он выкуривал папиросу с анашой примерно каждые полтора часа, так что поводов для веселья у него было хоть отбавляй. Корова дорогу перейдет – смешно, велосепидиста обгонят – еще смешнее, беззащитную попутчицу удалось вогнать в краску, так это вообще умора.