Сергей Донской - Жадный, плохой, злой

– Сожми их! – сердито потребовала мотоциклистка, рассекая каской воздух. – Крепче! Никогда бабских сисек не тискал, что ли?

Я постарался убедить ее в обратном. Оглаживать и теребить ее соски было все равно, что разминать в пальцах податливый воск. Увлекшись, я не заметил, как мы обогнали автобус. Когда я оглянулся, его уже как не бывало. Зато туча на горизонте никуда исчезать не собиралась, а лишь наливалась тяжестью и грозной темнотой.

– …а-ай… – прозвучало впереди меня.

– Ты что-то сказала?

– Кайф! – громко повторила спутница, задыхаясь от встречного потока воздуха. – Не вздумай убрать руки! Я хочу кончить на скорости!

Честно говоря, я бы тоже не отказался, хотя лично мне никто в этом помогать не собирался. Подсолнухи, несметные полчища которых выстроились вдоль дороги, стыдливо отворачивали от нас свои головки, делая вид, что наблюдают за солнцем. Одиноко парящий в вышине коршун, высмотрев зорким глазом, что за безобразие творится на мотоцикле, несущемся среди безлюдных полей со скоростью 150 километров в час, суетливо замахал крыльями, спеша как следует потоптать свою подружку в гнезде. От кромки грозовой тучи отделился внушительный отросток и, увеличиваясь в размерах, вздыбился вертикально вверх. «Судзуки» подо мной вибрировал, как нетерпеливый жеребец, почуявший скорую случку.

Когда обезумевшая мотоциклистка пронзительно вскрикнула в первый раз, мы опасно вильнули по дороге. Я хотел убрать ладони с ее груди или хотя бы ослабить хватку, но она стиснула мои запястья предплечьями и почти прорыдала:

– Не-ет!

Потом последовал второй крик, третий, и каждый был громче предыдущего. «Судзуки» принялся рыскать из стороны в сторону, точно пугаясь неистовых воплей хозяйки. Она теряла управление над ним, она утратила контроль над собой. Мне оставалось только молиться о том, чтобы все закончилось до того, как на дороге появятся другие машины.

Мы, если так можно выразиться, успели. Один раз мотоциклистка едва не опрокинула меня навзничь, внезапно навалившись на меня спиной. В следующую секунду она безвольно свесила голову и попыталась завалиться вперед, но мне удалось удержать ее в вертикальном положении. В общем, все обошлось, хотя не знаю, скольких седых волос мне стоила эта поездка.

А потом нас не объединяло уже ничего, кроме скорости. Я убрал руки с груди попутчицы и не переложил их ей на плечи. Каждому хватает своего собственного груза, не так ли?

Минут через десять после того, как моя спутница чуть не угробила нас обоих вместе со своим замечательным японским агрегатом, она свернула с асфальта на пыльный проселок и сбросила скорость. Мне это не очень понравилось. Кроме того, туча оказалась справа от нас, а мне почему-то казалось, что она зависла как раз над Подольском, куда я спешил.

– Срезаешь путь? – поинтересовался я, уныло болтаясь на своем седле, как кавалерист, лошадь которого перешла с ровного аллюра на тряскую иноходь.

– Мне нужно остановиться, – глухо откликнулась звездно-полосатая каска.

– Зачем? Я платил за скоростную доставку!

– Ладно, не возникай. Это займет десять-пятнадцать минут. Наверстаем.

«Судзуки» катился уже не по дороге, а как попало вилял между стволами соснового леса, выискивая только ему известную цель. Только теперь, когда бешеная езда осталась позади, я ощутил, как душно стало в этом мире. Душно и скучно – в статическом варианте все виделось не так, как на скорости.

Шурша листвой, мы продрались сквозь кусты по узенькой тропке и выехали на открытое пространство. Такого маленького и темного лесного озерца, как то, что предстало перед моим взором, мне еще никогда не доводилось видеть. Его можно было бы сравнить с гладким зеркалом, если бы оно исправно отражало небо и сосны. А так озерцо казалось отлитым из тонированного стекла с зеленоватым отливом. Отчужденное и неприветливое. Хранящее всякие неприятные тайны про маньяка-водяного и русалок-лесбиянок.

– Приехали, – доложила спутница, заглушив мотор в нескольких метрах от берега.

Тут через камыши пролегала просека, о существовании которой она явно знала заранее. Подальше от берега воду устилали кувшинки. Вода местами была почти черной, и белые цветы напоминали крупные звезды в ночном небе.

– Что ты здесь забыла? – недовольно спросил я спутницу, предоставившую махину «Судзуки» моим заботам.

Сама она проворно спрыгнула на землю и принялась стаскивать с себя пыльные ботинки, бросив мне через плечо: