Евгений Сартинов - В алмазную пыль...

Примерно на середине пути Бабич позволил себе передохнуть, всё так же находясь в классической позе «человека-паука».

— Мишка, как ты там? Ползёшь? — не оборачиваясь хриплым от напряжения голосом, спросил майор.

— А куда я, нахрен, денусь!.. Если б упал, ты бы это слышал. Орал бы я до самого низа, материл тебя. Теперь только вверх… Можно, правда, и вниз, но это слишком быстро, больно и неохота, — так же тяжело отдуваясь, отозвался Шалимов.

Он не грешил против истины, подняться то он мог, а вот спуститься этим же путём — никогда!

— Молодец, — похвалил его майор, — просто этот… Как его? Тигр скал что ли?

— Снежный барс, — нехотя поправил Михаил.

— Вот-вот! Именно он. Поползли дальше, мой Шер-Хан.

"Сам ты Хер-хан! Завёл, хрен знает куда!" — подумал Шалимов, но воздержался высказаться вслух. Все же он был снизу.

До вершины оставалось совсем немного, скала в этом месте пошла совсем отвесно, Семён с трудом нашёл несколько неприметных выступов и трещин что бы закрепиться. Он поднялся ещё повыше, до вершины оставалось рукой подать, но на этом, последнем участке как назло совсем уже не было ни одной трещинки. Его низкорослый предшественник, Матвей, прошёл этот участок только с помощью своего длинного друга. Майором овладело нетерпение, и он, собравшись с силами, подпрыгнул и, зацепившись за скалистый гребень начал, было, подтягиваться, но внезапно замер. Уже занявший его позицию журналист увидел, как тот начал медленно сползать вниз.

— Ты куда, ты чего, Семён? — удивлённо спросил Михаил. — Столкнешь же меня!

— Держись… как-нибудь… там растяжка, — свистящим от напряжения голосом отозвался майор.

Шалимов глянул вверх и увидел еле заметную, тоненькую ниточку. Пристроена она была чрезвычайно хитро. Этот участок скалы представлял из себя некое подобие полукруглого вертикального желоба, и растяжка как раз и пересекала этот желоб от одного края к другому. Бабич в запарке ухватился за верхний край скалы и лишь затем увидел в каких то десяти сантиметрах от своих пальцев, прямо перед глазами, тонкий поводок смерти. Хуже всего было то, что за это время Шалимов поднялся вверх и занял те выступы, на которые перед этим броском опирался майор. Если бы Семён попробовал вернуться на своё место, чуть левей того, где висел сейчас, то отдавил бы журналисту пальцы. А Михаил и так еле стоял на самых кончиках ног, как балерина на пуантах. Так что майор завис, тщетно пытаясь найти ногами хоть какую-то опору в полуметре от головы журналиста.

— Мишка, обойти её сможешь? — прохрипел он. Шалимов осмотрелся и отрицательно мотнул головой.

— Нет, тут вообще не за что уцепиться. А там, в самом деле, граната?

— Да, я отсюда запал вижу… Чека разогнута…

— Если ножом её?… — начал, было, Шалимов, но даже не закончил фразы, настолько это было бессмысленно.

Время шло с пугающей быстротой, Бабич коротко простонал.

— Ты что, Сема? Руки устали?

— Мёрзнут, — прохрипел тот в ответ. И тут у Шалимова мелькнула отчаянная мысль.

— Слушай, у меня в перочинном ноже есть ножнички, помнишь — ты ещё ногти ими постригал? Может ими попробовать.

Семён несколько секунд молчал, потом прохрипел: — Давай… Всё равно делать нечего.

Шалимов торопливо нашарил в кармане толстый, швейцарский перочинный нож, неразлучный спутник журналиста последние пять лет. Открыв небольшие щипчики, острые и надёжные как всё швейцарское, он поднял руку с ними вверх. Бабич, повиснув на левой руке, опустил правую руку, несколько раз подул на неё, пытаясь согреться, и лишь потом протянул её Михаилу.

Больше всего Шалимов боялся, что Семён просто-напросто уронит ножик, не удержав его после такого напряжения. Но, слава Богу, этого не произошло, Бабич, всё так же повиснув на одной левой руке, поднял правую руку вверх, и Михаил с ужасом увидел, как дрожат от холода и напряжения пальцы майора. Полированные лезвия крошечных ножниц поднимались всё выше и выше, вот они коснулись тонкой чёрточки нитки.

Не выдержав, Шалимов прикрыл глаза…

Когда вдалеке, за перевалом, прогремел отдалённый взрыв, Матвей и Лалёк переглянувшись, довольно засмеялись.

— Хана майору и журналюге. Попались.

— Мастак ты всё-таки на такие вещи, братан, — одобрительно заметил Лалёк, похлопав своего спутника по плечу.

— А то! Две медали за Афган всяким шестеркам не дают.

— Ну, теперь пойдем спокойно. Вон тот пик, про который говорил Зубило. Действительно похож на елду. Правим левей его.