Анатолий Сарычев - Без шума и пыли

Филарет внутренне восхитился самообладанием санитарного врача, которая не могла не понимать, в какую авантюру ввязалась.

– На вас поступила жалоба по поводу шума водяного насоса, который установлен в подвале.

– Это не мой насос! – обрадованно закричал Вахид.

– Меня не интересует ведомственная принадлежность насоса. Вы арендовали подвал – значит, я должна попросить вас поприсутствовать при замерах шума от этого насоса. Сейчас наш инженер в вашем присутствии и присутствии депутата городской Думы проведет замер шума, а потом уже мы будем с вами говорить. Вы никуда не уходите, вам придется еще пройти в квартиру заявителя и там провести замеры шума, – непреклонным тоном проговорила Эмма.

Филарет заметил, как при слове «инженер» дернулось лицо Вахида.

– Пожалуйста, Эмма Валериановна! Мы вам всегда рады! – засуетился Вахид, расплываясь в приторной улыбке.

Он открыл пошире дверь подвала, приглашая войти.

Бетонный спуск в подвал не освещала ни одна лампочка. Спустившись на два пролета вниз, они увидели тускло светившую лампочку без абажура, установленную над дверным проемом.

Массивная, только что установленная металлическая дверь, была открыта настежь.

Дверь была новая: на толстом черном железе еще не потемнели ожоги свежей сварки. Багровые потеки металла темнели вокруг внутреннего замка и массивных петель.

Холодный, сырой воздух, пахнущий табаком, несвежим человеческим телом стоял в кирпичном коридоре высотой два с половиной метра.

Направо и налево коридор уходил в непроглядную темень. Прямо перед ними старинная железная лестница с коваными перилами по бокам уходила круто наверх.

Насос стоял под лестницей, весь покрытый паутиной и пылью. Ржавые трубы отходили от него в разные стороны. Ни пакетного выключателя, ни рубильника на стенах не наблюдалось. Толстый черный провод шел по полу, поднимался по стене и исчезал в потолке.

– Включите свет, пожалуйста, – попросил Филарет, подходя к насосу.

В подвале вспыхнул яркий свет.

Осмотревшись, Филарет начал диктовать Эмме, которая быстро записывала в маленький блокнот.

– Центробежный насос установлен под лестничным маршем, изготовленным из металла. Насос установлен без виброопор, жестко на бетонном основании, нет гибких вставок на всасывающем и нагнетательном трубопроводе. Заделка труб в стены жесткая, что является дополнительным источником звуковой вибрации и как следствие – шума. Вот, собственно, и все нарушения. Сейчас будем замерять шум.

– Вахид! Извините, не расслышал ваше отчество, включите, пожалуйста, насос.

– Можно просто Вахид! – махнул рукой чеченец и добавил: – Я не знаю, где он включается.

– Что же нам делать? – развел руками Филарет.

– Пошлите кого-нибудь наверх – пусть включат! – приказала Эмма.

Вахид, обернувшись к пустому коридору, по-чеченски сказал длинную фразу.

Охранник, моментально вынырнувший из темноты, затопал армейскими ботинками вверх по железной лестнице. Послышался скрежет открываемого замка металлической двери, визг несмазанных петель, и ботинки охранника глухо затопали вверх.

«За дверью идет бетонная лестница», – определил по глухим звукам шагов Филарет.

– Давайте пока осмотрим подвал на предмет санитарной чистоты! – предложила Эмма.

Ни слова не говоря, Вахид повел их по коридору, рассказывая по пути:

– В этой комнате мы храним пищевые продукты для воинских частей.

В открытую дверь были видны армейские зеленые картонные ящики, плотно, до самого потолка заполняющие помещение.

– Есть у вас гигиенический сертификат и сертификат соответствия? – спросил Филарет, заходя в помещение.

– Гигиенический сертификат есть, а сертификат соответствия представляет фирма-изготовитель, – сказал совершенно спокойно Вахид.

– Что находится в следующей комнате? – спросила Эмма, от нечего делать заглянув в один из ящиков, стоящих на полу.

Блестящие четырехсотграммовые железные банки ровно, как солдаты на плацу, заполняли ящик.

Василий Петрович, вытащив одну банку, стал внимательно рассматривать ее.

Вахид заметно занервничал, выхватил банку из рук майора и снова положил ее в ящик.

Филарет заметил, что майор взял две банки из второго ряда. Одна из банок непостижимым образом очутилась в кармане его синей спецовки.

– В следующей комнате трикотаж, – неохотно пояснил Вахид, быстро поглядывая в коридор.

За железной дверью открылась комната, доверху наполненная разноцветными кипами трикотажа. Справа вся стена тоже до самого потолка была заставлена кипами армейских маек.