Анатолий Сарычев - Без шума и пыли

– Но попала в эту ситуацию она из-за тебя. Давай ей оставим немного отступного. Я продала твой подарок, вернее, поменяла его на «Фольксваген», так что деньги у нас есть.

– Со своей стороны могу пятерочку добавить. Машина меньше чем за шестьдесят штук не уйдет, а это твоя доля, – добавил начальник цеха, до этого не принимавший участие в разговоре.

– А где моя? Я тоже пострадала, – возмутилась Лариса.

– Согласен. Значит, с меня червонец. Дня через три я отдам тебе, как только загонят машину.

Филарет знал, что через два дня его не будет в городе, поселке и в России, но распространяться раньше времени об этом не хотел.

– Если меня не будет, отдай деньги Надежде, – попросил он, избегая встречаться взглядом с начальником цеха.

Иванов открыл заднюю дверцу джипа, передал Ларисе синий ситцевый халат, запакованный в пластиковый пакет.

Сбоку пакета мелким шрифтом шла надпись: «Made in China».

– Опять китайское барахло! – устало прокомментировал Филарет.

– Мужики! Пошли водички попьем! – махнул рукой начальник цеха, открывая дверь, и уже на тротуаре заметил: – Ни стыда, ни совести у вас нет! Надо же женщине переодеться! Ты, кобель, ее поменьше по коленкам гладь, муж у нее зверь! Мигом яйца на забор намотает!

Последняя фраза была обращена к Филарету, который скромно потупился, переступая с ноги на ногу, подумав: «Это просто здорово, что он так сказал! Значит, никто в поселке о наших отношениях с Ларисой не знает!»

– Ты прямо лицом просветлел, как я тебе про ножки жены начальника уголовного розыска сказал, – заметил бывший майор, посмотрев вслед удаляющейся Ларисе.

– У нее же нет денег! – спохватился Филарет, делая шаг в направлении рядов.

– У тебя замедленная реакция, – поймал за рукав Иванов. – Я ей в пакет сто пятьдесят баксов сунул.

– Откуда деньги? – сурово нахмурил брови майор, он же начальник цеха.

– Воины Аллаха подарили, – беззаботно махнул рукой Иванов, доставая из кармана пачку «Парламента».

– Вот так и палятся по мелочам. Сначала курят «Парламент», потом любовницам брюлики дарят, шикарные квартиры покупают, а затем садятся, как лохи. Решено! На вырученные бабки покупаю вам скромные подержанные машины, и никаких разговоров! – резко махнул рукой майор.

– Слушай, а почему тебя майором зовут? – спросил Филарет, внимательно всматриваясь в помолодевшее лицо начальника цеха.

– Я вместе с этими оболтусами пять лет по горячим точкам мотался. У меня в управлении дороги родня, вот и пристроили сюда начальником цеха. Я по гражданской специальности инженер-механик. Я их всех с собой перетянул.

– Спасибо, майор! У нас были все шансы спиться. Особенно у Руслана. После потери кисти руки он год пил по-черному! Болит, говорит, проклятая. Проснусь, посмотрю, а кисти нет! Это называется фантомные боли. Конечности нет, а болит. Я в Ташкентском госпитале приятеля встретил, ему в Кабуле ногу оторвало. Полгода, говорит, пальцы ступни болели, пощупаю, а ноги нет. Пока мы с ним в Мозамбике бандерлогов гоняли, его жена трехкомнатную квартиру на себя оформила, развелась и снова вышла замуж за дипломата. Потом нас сразу в Афган кинули, а там он попал в этот дурацкий патруль.

– Что значит дурацкий патруль? – спросил Иванов.

– Я приехал из Герата, нашел Серегу, зависли мы с ним в местной ошхоне, сидим, вспоминаем прошлое. Серега завтра улетал прямо из Кабула в Джакарту, а оттуда в Австралию, заместителем военного атташе в посольство. Работа – мечта! Сиди себе с дипломатическим паспортом и никаких тебе джунглей, пустынь, боев! Серега только полкана получил, радуется! Мужик молодой, всего тридцать девять лет. Шесть языков знает. Четыре европейских и два местных: пушту и фарси.

Прибегает дежурный по полку и говорит: Христом-богом прошу: смотайся в патруль в последний раз! Ну мы два старых дурака и поехали. Перед мавзолеем по нас один аксакал из «АК» и полоснул очередью! Мне руку прострелил выше локтя, а ему две пули перебили кость ниже колена! И вся его карьера дипломата пошла коту под хвост! Ни тебе Австралии, ни Аргентины. Я неделю отлежался в госпитале в Кабуле и все, а он капитально в Ташкенте завис.

– Как же ты с ним встретился в госпитале в Ташкенте?

– Меня в задницу ранило, прострелило одной пулей две ляжки. Пришлось на пузе два месяца лежать.

– В Ташкентском госпитале сестрички хоть куда! – тоном знатока протянул майор, мечтательно улыбнувшись. Его широкое, продубленное солнцем лицо разом покрылось сетью мелких морщинок.