Анатолий Сарычев - Без шума и пыли

– Эй, урус! Выходи! Стрелять не будем! Рука гора делай! Вахид отдавай! – на плохом русском языке сказали справа.

– Зеркальце дай! – попросил Филарет врача.

Эмма быстро вытащила из кармана черный пластмассовый футляр. Вытащив из держателя унитаза щетку, Филарет воткнул в него зеркальце и, высунув щетку в коридор на уровне пола, посмотрел направо. В коридоре никого не было видно. Только перевернул зеркальце влево, как раздалась длинная автоматная очередь.

Филарет втянул зеркальце обратно.

Он успел увидеть, что в самом конце коридора стоит весь заросший детина и держит у бедра автомат.

– Какой умный урус! Ахмед долго может стоять, он хорошо спал, много кушал.

– Я немножко резать Вахида буду! Потом скажу: это Ахмед сделал! Сейчас милицию вызову, у Вахида мобильный телефон есть! Милиция мне, русскому, поверит, а не такому чурке, как ты! – спокойно сказал Филарет, протягивая телефон Эмме.

Ни слова не говоря, женщина три раза ткнула пальчик в клавиши, которые издали громкий мелодичный звук.

Громко, отчетливо Эмма начала говорить:

– Милиция! Говорит санитарный врач городской санэпидстанции. Во время проверки дома по адресу Чапаева, сорок шесть, на нас напали вооруженные чеченские бандиты…

Экономно стреляя короткими очередями по два-три патрона, нападающий стал приближаться к туалету.

Сняв с себя белый халат, Филарет скомкал его и зажал в левой руке.

Вытащив из-за спины «глок», подготовил его к стрельбе, сняв с предохранителя.

– Эй, урус! Давай поговорим! Времени мало, сейчас менты подъедут. Я тебе двадцать тысяч баксов дам, отпусти Вахида.

– Пятьдесят тысяч, и деньги вперед! – предложил Филарет, приготовившись стрелять.

– Держи деньги! – крикнул нападавший, и на пол коридора перед туалетом упала толстая пачка долларов, перевязанная желтой резинкой.

– Лови! – крикнул Филарет, выбрасывая халат вверх.

Автоматная очередь разорвала тонкую ткань в клочья.

Аккуратной двоечкой в живот и в ноги Филарет попал в нападавшего боевика.

Дикий крик раненого животного огласил подвал, отдаваясь эхом в пустом коридоре.

Что это боевик, имеющий опыт ведения огневого контакта, было ясно с первого выстрела.

Высунув импровизированный перископ, слегка попахивающий свежим дерьмом, Филарет увидел детину, лежащего на полу, обхватившего руками свой живот.

«АКСУ» валялся в метре от раненого джигита.

Держа детину на мушке, Филарет осторожно высунулся из двери.

– Иди спокойно! Я уже не жилец! – равнодушно сказал джигит, закатывая глаза.

– Где моя жена? – первым делом спросил Филарет, не приближаясь к раненому.

– Вот за этой дверью, – кивнул тот на соседнюю дверь.

– Сколько еще охранников в подвале?

– Еще трое, но их твои кореша, наверное, добивают. Ты где воевал? Что за войска?

– Отдельный отряд спецназа ГРУ! – гордо сказал Филарет.

– Сразу бы сказал, и никто не стал бы стрелять.

– Ты бы поверил на слово? – удивился Филарет.

– Ты, парень, добей меня! Не хочу мучиться в тюрьме.

– Эмма, открой дверь! – попросил Филарет, передавая ключи женщине.

– А в той комнате, за железной дверью, кто сидит? – спросил Филарет, кивнув вдаль, где оставались майор и Иванов. Он зорко смотрел на раненого, сторожа каждое движение.

– В шесть утра мои боевые товарищи молодую девчонку с улицы затащили и развлекались с ней, пока совсем не замучили. Ты деньги возьми. Они настоящие. Второй выход за этой дверью, – кивнул раненый на дверь и упал на пол, потеряв сознание.

Его руки на животе разжались, и он перевалился на спину, открыв темное пятно на защитной рубашке.

Скрежет ключа в замке двери заставил Филарета перевести взгляд.

Подскочив к двери, он увидел в середине небольшой, не больше десяти квадратных метров, комнаты на полу Надежду.

Совершенно обнаженная, вся в потеках засохшей крови, свернувшись калачиком на бетонном полу, Надежда негромко стонала. Спутанные, все в бело-красных струпьях волосы сосульками лежали на полу. Разбитые в кровь губы слабо шевелились, пытаясь, что-то сказать. Еще недавно миловидное, чистое лицо, коже которого завидовали все подруги, сейчас походило на лицо боксера– профессионала после четырнадцатого раунда.

Она попыталась поднять голову, но не смогла, бессильно уронила ее на руку.

– Ты смотри за своим абреком, а я пока займусь твоей женой, – распорядилась Эмма, переворачивая Надежду на спину. – Гематомы, синяки, но переломов не видно. Жить будет! – поставила диагноз Эмма.