Евгений Сартинов - Полет Стрижа

Память невольно перенесла его к весенним событиям на Волге. Приехав в марте на похороны тренера, Стриж то ли случайно, то ли, наоборот, по неизбежной логике, предначертанной ему свыше, оказался в эпицентре кровавой драмы противостояния сил правопорядка и чеченского клана, занимавшихся поставкой оружия и наркотиков. Все кончилось самым настоящим побоищем с применением гранатометов и автоматического оружия, с горящими домами и десятками жертв. Начальство в Москве потом долго било себя кулаком в грудь, громогласно заявляя об удачно проведенной операции. Участие "некоторых штатских", вроде Стрижа и его друзей, старательно замалчивалось. Если бы не Семыкин, ставший все-таки капитаном и получивший орден "За личное мужество" из рук президента, не видать бы им и тех скромных медалей "За боевые заслуги". Но не медаль была важна Стрижу. Дружба, скрепленная испытаниями, дорогого стоит.

Перебирая в памяти все прошедшее, он незаметно заснул. Снились ему ночь, Волга, сгущающийся низовой туман… А разбудил его требовательный стук в дверь.

И вот спустя несколько часов после их прощального рукопожатия у башни перед Стрижом лежит донос, написанный Прилепой.

— Не понимаю! — прошептал Стриж.

Вспомнились Олежкина улыбка, его чистые глаза. Анатолий почувствовал себя обманутым и униженным. Было больно, гораздо больнее, чем когда тот летеха бил пистолетом по почкам. Стрижа предавали не раз и не два, но всегда ощущение было одним — словно перекрыли кислород. И совсем не хотелось жить.

В кафе с шумом и смехом впорхнула стайка девушек, невероятно молодых и красивых. Они расселись чуть впереди, по другую сторону прохода. Отсюда он видел только двух, озорных, хохочущих.

"Как хорошо быть молодым и здоровым, — думал Стриж, — полным надежд и задора. Их еще мало обманывали. Со временем и они изменятся. А жаль. Вот тут у меня, пожалуй, есть преимущество. Я уже битый-перебитый, переживу и это".

Одна из девиц поймала на себе тяжелый взгляд Стрижа, шепнула что-то своим подругам, те с любопытством обернулись на него, прыснули приглушенным смехом. Анатолий опустил глаза, просмотрел до конца все бумаги, снова сунул их во внутренний карман. Затем положил локти на стол, сцепил пальцы в замок и, уткнувшись в них лбом, задумался.

"Что теперь? Куда идти? Меня ищут. Какой-то капитан Калинин очень хочет меня убить. Лучший друг написал на меня донос. Эх, Олежка, лучше бы ты этого не делал. Придется вытрясать из тебя всю правду, иначе так и буду бродить в тумане."

Решившись, он поднялся из-за стола и, уже не обращая внимания на хихикающих девчонок, пошел к выходу. Невысокий, широкоплечий атлет с худощавым, упрямым лицом и пристальным, почти не мигающим взглядом много познавшего в этой жизни человека.

Напрямую к башне он подходить не стал — пространство между нею и набережной довольно хорошо освещалось. Стриж сошел на песок метров за триста и, пробираясь вдоль кромки прибоя, затаился за кабинками для переодевания. Там он долго наблюдал за ярко освещенными окнами башни, но ничего не заметил: ни теней, ни движения. Оглянувшись по сторонам, Стриж бегом преодолел последние пятьдесят метров, подпрыгнул, уцепился за рельсы стапелей, ловко, как кошка, вскарабкался наверх. Там, встав во весь рост, снова подпрыгнул, уцепился за какой-то кронштейн, другой рукой — за решетку и бесшумно спрыгнул на огибающую башню круговую площадку. Пригнувшись, он проскользнул к окнам, осторожно глянул внутрь. Олег был один, спал, опустив голову на кисти рук. Тогда, уже не прячась, Анатолий обогнул будку и дернул железную грохочущую дверь. На лязг закрывающейся двери Олежка вздрогнул, оторвал голову от стола и уставился на Стрижа ничего не понимающим взглядом. Тот понял, что Прилепа мертвецки пьян. В воздухе стоял густой запах перегара и табачного дыма.

— Ну, что скажешь, братан? — Стриж явно выделил последнее слово. Любил Олежка щегольнуть им, даже девушкам знакомым представлял так: "Братан мой Стриж".

— Толян, — узнал Олежка. Он облизал пересохшие губы, на лице вроде бы появилось подобие улыбки, только жалкое, вымученное.

— Прости меня, — хрипловатым голосом продолжил он, — слабак я оказался, сломался.

— На чем они тебя подловили?

— Карты. Месяц назад проиграл три «лимона», ну, думаю, мелочь, не такое отыгрывал. Расписку дал, все честь по чести. А тут полная невезуха, не идет карта и все. Десять дней как включили счетчик.