Евгений Сартинов - Полет Стрижа

Два часа спустя Стриж снова вышел на то же крыльцо. Солнце поднялось повыше и грело еще ласковее, хотя ветер и пытался остудить его весеннее тепло пронизывающими порывами. Он яростно трепал новенький трехцветный флаг над дверью и выцветшие розовые тряпки на флагштоках вдоль дороги. Все было, как прежде, и только неровная строчка отбитой штукатурки напоминала о пережитом. Два часа ушло на допросы и составление протокола. Провожал его на этот раз сам «кум» — полковник Жилин.

— Ну, никто тебя больше не встречает? — Начальник колонии огляделся кругом. Жилину недавно исполнилось сорок пять, но он был седой как лунь.

Седину эту он заработал в двадцать два года, при бунте одной из зон в заложники. Тогда захватили шестерых, во главе с начальником зоны. На третьи сутки пьяные от беспредела зэки стали резать полковника и по частям выкидывать через окна бараков то руку, то ногу… Тогда с вышек открыли огонь из пулеметов. Пули прошивали щитовые казармы насквозь. В живых уцелел мало кто. После той передряги суровым стал он человеком, лютым. Жизнь в зоне Жилин знал досконально. Правда.

Анатолий Стрижов не укладывался ни в какие рамки или классификации. Не будучи блатным, он тем не менее обладал каким-то авторитетом. Он не ходил в активистах и не подчинялся паханам. Но к нему тянулись и прислушивались все. За ним стояла какая-то другая, иная сила. За эти два года Жилин так и не понял, как вести себя с этим худощавым широкоплечим парнем. Вот и сейчас вроде улыбается, а глаза холодные, настороженные.

— А то останься, посиди еще. Воля-то вон неласково встречает. — Полковник с усмешкой глянул на Стрижа.

— Да нет, не надо! Ни на секунду. — Анатолий невольно вспомнил, как он так же вот перебрасывался опасными шуточками с Харлачевым. Интересно, довезли ли того до больницы, много крови потерял капитан.

— Ладно, ступай. Впрочем, погоди-ка…

Из надсадно загремевших ворот показалась тупорылая кабина ГАЗ-66.

— Эй, стой! — крикнул Жилин шоферу. — Ты в город за продуктами?

— Так точно, товарищ полковник! — вместо шофера ответил сидящий рядом молоденький рьяный лейтенантик.

— Возьмите попутчика. Давай, Стриж, лети домой!

Машина уехала. Жилин поднялся к себе в кабинет, набрал городской номер.

— Семенов? Здравствуй, дорогой! Да-да. Твоими молитвами. Я ведь тебе вот чего звоню-то. Подарочек приготовил. Да-да, не удивляйся. И не благодари заранее, еще наплачешься. — Он усмехнулся. — Стриж летит домой. Да, тот самый, которым ты так интересовался. Анатолий Стрижов собственной персоной. Кто-то очень уж не хочет его видеть…

И Жилин подробно рассказал об утреннем инциденте.

— Так что жди больших событий.

— Ну спасибо, Алексей Петрович. Подарок ваш, конечно, не подарок. — Собеседник полковника хохотнул над невольным каламбуром. — Ну, а как к нему подход-то найти, не подскажете?

— Подход? Вот это сложно. Я за два года ключик к нему так и не подобрал. Одно могу сказать — с ним надо по-честному. В темную с ним играть нельзя. Фальшь он за версту чувствует и не прощает. Так что ты это учти.

Собеседник Жилина был в звании небольшом — всего лишь старший лейтенант. Но Федеральной службы безопасности. Сам Семенов к новому названию своей организации привыкнуть никак не мог и не возражал, когда его по-старому звали комитетчиком. Не будем возражать и мы. С Жилиным он сошелся по общности незаурядных судеб и нестандартности мышления. Еще по ходу разговора он пододвинул к себе папку с личным делом, открыл ее. Листать не стал, только всмотрелся в фотографию.

Положив трубку, взглянул снова. "Типично русское лицо", — не в первый раз подумал Семенов. Он закрыл папку, сунул ее в стол. Заперев кабинет, зашел в другую комнату с кодовым замком. Окна в ней были наглухо зашторены, стеллажи и столы заставлены аппаратурой.

— Валера, — обратился Семенов к человеку в наушниках, несуетно читавшему книгу под мерное шуршание большого студийного магнитофона, — бросай слушать магазины и пиши только телефоны Арифулина и Муравьева, понял?

Тот кивнул головой, переключил что-то на пульте, сдвинул на уши наушники и снова уткнулся в книгу.

Анатолий стукнул по кабине грузовика около моста через Волгу, на повороте. Машина затормозила, он спрыгнул, махнул невольным попутчикам рукой и спустился вниз к реке.

— Ну, здравствуй! — дрогнувшим голосом произнес он. Предательски заблестели глаза, дрогнул рот.

Потрепаный мужичок, неторопливо смоливший бычок на перевернутой деревянной лодке, вытаращил глаза — приезжий стал раздеваться.