Евгений Сартинов - Полет Стрижа

Винтер между тем неторопливо расправился с яблоком, съев его по-своему, со всеми семенами и сердцевинкой, так, что оставался один черенок. С минуту он постоял на крыльце, глядя на яркие южные звезды, на четко видный в этих широтах Млечный Путь. Но особенно его удивила Луна, до удивления огромная и круглая.

"Однако ты распухла, женская повелительница. Я, наверное, просто давно не видел тебя. Да и звезд тоже. Все-таки мир прекрасен, жалко только, что мы это замечаем так редко".

Сакен, наблюдавший за ним сверху, вдруг занервничал. До этого он решил встретить Винтера здесь, между первым и вторым этажом. Но повинуясь неясному чувству беспокойства, он по-кошачьи бесшумно сбежал вниз. Своеобразие архитектуры этого дома с огромными комнатами и высокими потолками коснулось и подъезда. На площадке первого этажа вполне могла поместиться приличная квартира более поздней, хрущевской эпохи. Из мрака подъезда сквозь большую стеклянную дверь Сакен прекрасно видел темный силуэт Винтера на более освещенном фоне улицы. Он снова запустил руку за полу пиджака, вытащил нож, привычным жестом перекинул его повыше, перехватив за лезвие. Тень человека на стекле дрогнула, он повернулся лицом к двери. Затем фигура за стеклом зашевелилась, резко увеличилась в размерах. Сакен отвел руку назад, снова почувствовав болезненный дискомфорт изрезанных пальцев. Тень Винтера, и без того безобразно изломанная волнистым стеклом, стала еще угловатей — это он протянул руку к ручке, левая половина двери пошла назад. Сакен был подобен тетиве, еще миг, и в дверях показалась фигура Винтера, сразу ставшая из черной, за стеклом, более светлой. И в последнюю долю секунды перед броском Сакен понял, что его больше волнует не боль в пальцах, а отчуждение металла от кожи. "Надо было снять пластырь", — запоздало подумал он, уже посылая свой стилет навстречу врагу.

Винтер услышал какой-то звук, не свист и не шелест, а что-то среднее, словно из темноты рванулась ему навстречу маленькая быстрокрылая птица. И сразу боль пронзила его тело.

Своему спасению Винтер был обязан во многом случайности, немножко везению и чуть-чуть — себе самому. Почувствовав боль и еще не поняв, откуда она, он мгновенно выхватил пистолет и трижды выстрелил в сторону угла, где слабо шевельнулась черная тень. Грохот выстрелов особенно резко сотряс подъезд, в наступившей тишине упало что-то мягкое, а по ступенькам покатилось, позванивая, что-то железное. Сакен, послав нож в цель, сразу понял, что промахнулся, в сердце не попал. Он выхватил из ножен второй стилет, но Винтер уже стрелял, и все три пули попали в цель. Можно сказать, что спасли капитана жестокие уроки жизни. Год назад вот так же погиб лучший друг и напарник Винтера Вадим Журавлев. Месяца за два до этого они вдвоем повязали старого рецидивиста по кличке Жбан, налетчика. Из зоны тот тут же сбежал и встретил Вадима в подъезде, где жила его невеста. Жбан всадил в него всю обойму. Бандита застрелили через два дня, при задержании, но с тех пор, подходя к темному проходному двору или подъезду, Винтер как бы ненароком брался за сердце, кончиками пальцев чувствуя ребристую поверхность рукоятки пистолета.

И все-таки, стоя сейчас у двери с еще дымящимся пистолетом, чувствуя боль в левой руке и понимая, что остался жив, Винтер до печенок прочувствовал собственное бессилие и беспомощность. Вся его тренированность и готовность не стоила и гроша ломаного, не промахнись Сакен с первого броска.

Ну, а тем временем из-за дверей квартир раздались встревоженные голоса, самые храбрые жильцы зазвенели цепочками, стараясь в приоткрытую дверь разглядеть, что происходит в подъезде.

— Иван Петрович, это я, Винтер, — крикнул капитан в сторону ближайшей квартиры. Там жил сослуживец и старый приятель отца, полковник в отставке.

— Это ты, Саня? — спросил тот, появляясь в полосе света на пороге своей квартиры и вглядываясь в полутьму.

— Я. Посмотрите, что там с лампочкой! — попросил Винтер.

Старик пошарил по стене и вместе со щелчком на лестничную площадку хлынул показавшийся слишком ярким поток света. Сакен, оказывается, просто выключил его.

— Боже мой, Саня, это он тебя так? — спросил полковник, перешагивая через труп убийцы и подходя к Винтеру. Тот чувствовал себя очень странно, боль была, но она резко усиливалась, стоило ему пошевелиться или даже глубоко вздохнуть. Теперь, при свете он мог рассмотреть, куда все же попал нож.