Евгений Сартинов - Полет Стрижа

Стриж перевел взгляд на ноги лейтенанта. Похоже, что тот стоял на цыпочках.

— Ого, у меня оказывается «балерина» получилась, — удивился Анатолий. — Знаешь, что такое «балерина»?

Лейтенант смешался, потом все-таки кивнул головой. Это не было изобретением Стрижа, совсем наоборот, ему пришлось разок «отдохнуть» вот так на решетке карцера одной из зон целую ночь. Когда уставали ноги, приходилось висеть на больно впивающихся в кисти рук наручниках, а потом — снова на цыпочки. Он запомнил эту ночь на всю жизнь, слишком уж долгой она ему показалась.

— А сам ее использовал? — снова задал вопрос Стриж.

Лейтенант мотнул головой, но взгляд свой отвел. "Врешь", — подумал Анатолий.

— Ну вот попробуй, что это такое, и расскажи другим. Не скучай тут.

И, оставив жалобно подвывающего лейтенанта наедине с темнотой спортзала, Стриж покинул подвал, не забыв напоследок аккуратно погасить свет.

Он направился к Наде. Помня о ее больной девчонке, позвонил очень коротко. Вскоре в прихожей зажегся свет, тревожный Надин голос спросил:

— Кто?

— Это я, Надя, Стриж.

Зазвенели запоры, упала цепочка.

— Ты одна? — спросил Стриж, проходя в квартиру.

— Да, — ответила хозяйка. Стриж уловил запах спиртного. Очевидно, Надя таким образом снимала стресс после ужаса, пережитого ею в спортзале Боцмана. Заспанная, с всклокоченными волосами, без косметики, теперь она смотрелась на все свои нелегко прожитые годы.

— Ну что у тебя, как дела? — тревожно спросила она, когда Стриж, скинув обувь и куртку, прошел в зал.

— Все нормально, — ответил он, со стоном откидываясь на спинку дивана.

— Что Шварц?

Стриж молча сложил руки на груди, прикрыл глаза.

— Не может быть?! — ахнула Надя, и сразу улыбка заиграла на ее лице — Как ты сумел?

— Что ж делать, пришлось, — развел руками он. — Я же говорил — или я, или он. Мне повезло больше.

Надя нагнулась, сочно чмокнула Стрижа в щеку и тут же убежала на кухню, крикнув на бегу:

— Я сейчас, мигом.

Вернулась она действительно очень быстро, принесла поднос, на котором дымилась огромная чашка чая, рядом лежали большие бутерброды с колбасой и маслом.

— Ах, как хорошо, горяченькое! — с наслаждением набросился на еду Стриж. Перекусив, он с благодарностью посмотрел на хозяйку, отметил про себя, что та успела за это короткое время причесаться, умыться и даже слегка подкрасить губы.

— Надя, — обратился он к ней, вынимая из сумки последнюю добытую им кассету. — Поставь ее, только перемотай с начала.

Надя недолго возилась со своим видиком, и вскоре они вместе наблюдали последние минуты жизни Вали Андреевой, глупой девчонки из Москвы.

— Она какая-то заторможенная, — поделился своим наблюдением Стриж.

— Да, они подмешивают какие-то таблетки, она сейчас как робот, ничего не соображает.

— А ты откуда знаешь? — поинтересовался Стриж.

Надя несколько замялась.

— Я же сама ей и подсыпала в рюмку, — тихо ответила она и опустила голову.

Стриж глянул на нее, но ничего не сказал, только подумал: "А ведь могла бы и не говорить, свалила бы все на покойников".

На экране дело шло своим чередом, то же примерно, что он уже видел на других кассетах. Только все это выглядело гораздо грубей, без сопровождения томной секс-музыки и крупных планов счастливых женских лиц. В сравнении с первоисточником стала понятна тонкая работа «многостаночника» Вадика. После «обкатки» Валя совсем не выглядела счастливой, наоборот. Действие таблеток, похоже, кончилось, она осталась на софе одна, остальные как-то исчезли из поля зрения видеокамеры. С трудом приподнявшись, Валя повернула в сторону кодлы свое заплаканное лицо и дрожащим голосом начала кричать:

— Я вас всех посажу, всех до единого!

— Заткнись, дура! — лениво ответил ей кто-то. Похоже, вся банда Шварца столпилась у стола и, судя по звукам, «догонялась» спиртным.

— Вот приедет мой папа, он вас всех засадит! — продолжала, всхлипывая, девушка.

— А почему не мама? — пошутил кто-то невидимый. Все дружно заржали.

— А потому что он у меня генерал-лейтенант милиции! — торжествующе прокричала Валя. Увидев у софы свою маленькую сумочку, она вытащила паспорт и выхватила из него фотоснимок. Запись была настолько качественной, что Анатолий даже узнал фотографию.

Между тем в зоне съемок появилась голова Шварца. Похоже, что он вглядывался в снимок. Потом его спина загородила девушку, она тоненько вскрикнула и тут же смолкла. Шварц обернулся, хмыкнул. В одной руке он держал бутылку с пивом. Потом медленно отошел, удаляясь из кадра. На черном бархате смятой кровати осталось неподвижное девичье тело, застывшее в неестественном и неловком положении.