Вячеслав Денисов: Таможня дает добро

Он знал, что в этот дом заходить нельзя. И будь он сейчас в городе и при иных обстоятельствах, ни за что бы не пытался сейчас войти. Он чувствовал, что его встречают …

Вынув из кармана телефон, Женя набрал номер и положил трубку на перила крыльца. Через секунду внутри дома раздалась канареечная трель. Еще через секунду она смолкла. Краев усмехнулся. Еще как встречают . Даже на звонок ответить некогда!

И он вошел внутрь.

Из рук Евгения вылетело трофейное ружье. Два удара, один за другим, отбросили его к стене. Кто-то, ни слова не говоря, выворачивал ему руки. Взревев, как раненый медведь, Краев вскочил на ноги и бросился в темноту. После света уличного фонаря он плохо ориентировался в небольшой комнате, очевидно, играющей роль прихожей. Но его противник был гораздо увереннее. И в ближнем бою чувствовал себя как рыба в воде. Профессионализм своего визави Евгений смог ощутить на себе уже в следующую секунду, когда упал на пол после хорошо поставленного удара ногой в колено. Он снова поднялся; в его глазах было темно от боли, и Краев уже потерял способность к сопротивлению. После удара коленом в лицо он снова отлетел к стене, и вместе с ним рухнули на пол подставка с цветами и какой-то столик с бутылками. Земля из горшков просыпалась ему на голову, попадая за воротник и в карманы рубашки. Еще удар!..

Перед глазами Краева вспыхнули фиолетовые огоньки, и он ощутил движение чего-то теплого по своему лицу. Женя поднял к голове руку, но кто-то невидимый перехватил ее и с силой дернул на себя. Это заставило Краева оторваться от стены и нелепо плюхнуться, как лягушка, на живот. Еще мгновение, и на запястьях его вывернутых за спину рук защелкнулись браслеты наручников.

«Пять баллов по шкале Рихтера за умелое задержание…» — отметил про себя Краев, пока его волокли по полу в дом. Кровь из рассеченной надбровной дуги стекала по лицу и ариадновой нитью метила путь от прихожей до просторного зала на первом этаже.

В комнате было светло и необычно богато для загородного дома. По углам были расставлены причудливые вазы с карликовыми пальмами, на стенах, как определил Краев, висело несколько картин Шилова.

Женя повертел головой и увидел четверых: двое сидели в креслах, двое стояли над лежащим на полу опером, как колоссы.

— Свободны, — подал голос один из сидящих.

Теперь в комнате оставались трое. Двое продолжали сидеть на прежних местах, Краев продолжал лежать на полу.

— Ба-а-абинов! — прохрипел оперативник, шевеля непослушными губами. — Какая встреча!.. Кх… Что-то я здесь еще одного гения заподлянок не наблюдаю… А! — радостно вскрикнул Евгений, разглядев мутным взглядом второго. — Я ошибся, все здесь…

Бабинов поднялся, подошел к Краеву и помог подняться. Расстегивая наручники, вздохнул:

— Что же мы теперь делать будем? А, товарищ Филофеев? Незаконно проникаете в частные владения, нападаете на охрану, врываетесь в дом…

— …Где хозяева прячут незаконно переправленный через российско-таджикскую границу героин, — продолжил Женя, шатаясь как пьяный. — Хватит дуру гнать, Бабинов. Вы все задержаны…

— Серьезно? — осведомился второй и последовал примеру Бабинова — поднялся и подошел к Краеву. — И как ты это сделаешь?

— Вы сами поедете со мной. — От сотрясения мозга оперу было так плохо, что хотелось вывернуть желудок прямо посреди этого великолепия. — Если не будете упорствовать — разрешу написать явку с повинной… Если нет — закрою в «хату» с уголовниками… Потом сами ко мне на допрос проситься будете…

Старый, чем-то внутренне озабоченный, словно рентгеном просвечивал лицо Краева.

— Филофеев! — взорвался Бабинов. — Ты же, падла, чуть живой!

— Успокойся, Баба, — все так же спокойно бросил второй и приблизил свои глаза к окровавленному лицу Евгения. — Он же тебя на понт берет. Он же издевается над тобой, Баба… Да… Краев? Бабинов в оцепенении смотрел то на одного, то на другого.

— Какой Краев? — глупо спросил майор.

— Обычный, — устало отшутился Старый. — Милицейский. Очень оперативно уполномоченный. Подтверди ему, Краев. Скажи моему сослуживцу, что ты — Краев. Расскажи моему глупому коллеге по службе, как ты его на…л!

Старый внезапно расхохотался. Он хохотал долго и заразительно, нисколько не играя. На его хохот появился один из боевиков, но, убедившись, что все в порядке, удалился. Прервавшись на мгновение, Старый повернулся к Бабинову и указал ему на Евгения.

— Это он тебе сказал, что он — Филофеев?