Вячеслав Денисов: Таможня дает добро

— Ты, бля, че сюда, хихикать залез?! — уже почти визжал страж порядка. — А ну, пойдем со мной в дежурку, сейчас похохочешь!

Обрез ствола поднялся до уровня глаз Краева.

«Эх, парень, кто же так оружие перед собой держит? — подумал Женя. — Ты же совсем не видишь мои глаза из-за этого миномета…»

— Как насчет ста двадцати «баксов»? — спросил Женя.

Расчет был гениален до банальности. Любой, абсолютно любой человек в данной ситуации от такого неожиданного вопроса потеряет долю секунды на восстановление умственного равновесия и попытку перевести доллары в рублевый эквивалент, чтобы оценить предложение. Это уже потом мозге гневом отвергнет подачку и чувство долга возобладает над унижением.

Так и вышло. Ствол ружья на миллиметр сместился в сторону — у охранника в голове заработал калькулятор…

Краев сделал нырок и снизу, вложив в удар всю силу, пробил оруженосцу в подбородок. Кроссовки парня на мгновение оторвались от земли, он рухнул на ухоженную траву газона, как мешок. Прислушавшись, Женя убедился в том, что этот инцидент не привлек постороннего внимания, поднял ружье, проверил и пошел в дом…

* * *

Николай Владиславович Лукин вышел из дома в четверть десятого вечера. В половине десятого ему нужно было быть на старом месте — на автомобильной стоянке у входа в ресторан «Ермак». Там его встретит Пырь. Его звонок в квартиру Ника и заставил сейчас отчима Краева быстро накинуть на плечи куртку и покинуть дом.

— Куда ты? — скорее по привычке, нежели из-за тревоги спросила Нелли Сергеевна.

— Не твое дело, — так же по привычке, а не из-за необходимости отвечать бросил Лукин.

Это был их последний домашний разговор. Нелли Сергеевна и ее муж Николай Владиславович более никогда в жизни не будут лежать на одной кровати в спальной, не поругаются на кухне и не поедут вместе за покупками. Его след потеряется через пять месяцев следствия и суда в колонии строгого режима под Соликамском.

Он вышел из подъезда, и водитель белой «шестерки», стоящей неподалеку, среагировал молниеносно. Автомобиль, проехав несколько метров, резко затормозил, и из него вышли двое молодых, аккуратно стриженных парней. Они подошли к Нику, и один из них спросил:

— Николай Владиславович Лукин?

— Д-да… — еле смог выдавить из себя Ник. — А в чем дело?

— Уголовный розыск, — объяснил все тот же парень и взял разом обмякшего Лукина за локоть. — Пройдемте в машину.

Его посадили на заднее сиденье. Рядом сел постоянно молчащий, и, едва машина тронулась с места, набирая скорость, самый разговорчивый из парней перебросил руку через спинку переднего сиденья и представился:

— Я — Филофеев. Вы меня искали?..

Когда Ник «проколол стрелку» и в течение часа не позвонил, Марк Михайлович понял, что самое последнее, о чем в данной ситуации нужно думать, — это о тех деньгах, которые он ждал столько времени. Ник пропал. А это значит, что братва здесь ни при чем. В случае «пресса» со стороны братвы в ста случаях из ста первым должен был быть не Ник, а он, Пырь. Это — система… И правит ею Закон писаный, а не воровской…

Когда он в десять минут двенадцатого выедет от своего частного загородного дома, о существовании которого знал лишь Арцеулов, и направит свой «шестисотый» по северной дороге, жить ему останется ровно три часа. Именно столько времени понадобится сыщикам райотдела Евгения Краева, чтобы «расколоть» Лукина.

Марк Михайлович Пырьев, по кличке Пырь, вместе со своим телохранителем погибнет в перестрелке с сотрудниками РУБОПа при пересечении границы области. Это произойдет в один час двадцать две минуты. Еще через семнадцать минут в машине «Скорой помощи» умрет раненный Пырем капитан СОБРа Егор Скрыль…

Краев взошел на крыльцо, прислонился спиной к стене рядом с дверью и еще раз прислушался. Тишина была настолько неестественной, что только она одна могла заставить уйти прочь и больше никогда не подходить к этому дому. На втором этаже горел свет, и еще от забора Евгений видел сквозь неплотно закрытые жалюзи тени, перемещающиеся по комнате. Среди такой тишины обязательно должны были быть слышимы если не отдельные моменты разговора, то звуки шагов — наверняка. Однако не было слышно ничего. Лишь шуршание листвы на сонном ветерке да непрекращающийся смех в соседнем доме. Может, из-за этого смеха он ничего и не слышит? Может быть. Но помимо слуха у человека есть внутренняя сила, заставляющая оборачиваться навстречу опасности даже глухого. Это предчувствие…