Сергей Донской - Личное задание

– Вы можете научиться ходить пешком прямо здесь. А можете заняться этим в реанимационном отделении. Конечно, не раньше, чем вас отсоединят от всяких капельниц и питательных трубочек.

– Послушай, мужик, – попытался урезонить его второй парень, – чего ты на нас вызверился? Мы ж с тобой вроде как не пересекались. – Его дикция была затруднена поврежденной челюстью. Казалось, он угрожающе выдвигает ее вперед, и это совершенно не соответствовало затравленному выражению его глаз.

– Грядки не надо было вытаптывать, – сказал ему Громов.

– Какие грядки, э? – неуверенно возмутился тот, который баюкал свою руку.

– Клубничные.

Громов отлично знал, что охранники не побегут жаловаться начальству. Их засмеют. Какой-то дачник взял и настучал по голове обоим за вытоптанные грядки. Признайся парни в этом, братва их уважать перестанет. Это в лучшем случае. Нет, они лучше отсидятся где-нибудь, а потом расскажут своим байки. Про ментовские облавы, про терки с разборками и наезды с переездами. Придумают что-нибудь. Котелки у обоих худо-бедно варят, судя по тому, что они даже не пытались возобновить схватку.

– Не трогали мы твою клубнику, – проворчал охранник с травмированным лбом.

– Некогда мне тут с вами препираться, – заявил Громов, холодно глядя на парней. – У вас ровно...

Он отреагировал на изменившееся выражение их лиц мгновенно, но все-таки чуточку позже, чем следовало бы. Ночной воздух за его спиной был вспорот шуршащим звуком, и, отпрянув, Громов успел уберечь от сокрушительного удара затылок, но не правое плечо.

Ш-шух! Мимо пронесся темный силуэт с вытянутой вперед ногой. Скорее всего он прятался где-нибудь в кустах, куда его загнала большая нужда. Но покатившийся по земле Громов знал точно одно: он допустил непростительную беспечность, не выяснив точное количество охранников. И теперь его застал врасплох самый опасный боец из всей троицы, пружинистый, прыгучий, жилистый, явно владеющий десятком убийственных приемов.

Пока нападавший по-кошачьи изворачивался в воздухе, парень с поврежденной головой подхватил с земли булыжник и метнул его в лежащего на спине Громова. Он встретил камень подошвами сведенных вместе ног, но это дало прыгуну возможность перегруппироваться и возобновить атаку.

Второй удар пришелся в левую половину груди Громова, ненадолго парализовав работу сердца. Он умудрился подсечь ноги нападающего, но тот, кувыркнувшись, моментально принял боевую стойку, а на Громова обрушился уже не булыжник, а целый обломок бетонной плиты с торчащими во все стороны прутьями. Как Громов успел откатиться в сторону – одному богу известно. Но он оказался обращенным к противникам незащищенной спиной, и прыгун не замедлил этим воспользоваться.

– А-а-а! – заорал он во весь голос, вероятно, стремясь ошеломить жертву.

И...

Дивясь тому обстоятельству, что вслед за этим ничего не последовало, Громов вскочил на ноги и развернулся на сто восемьдесят градусов. Прыгучий боец стоял вовсе даже не в стойке, а на коленях, да и эту позу сохранял с трудом. За его спиной возвышался Ванька с плотницким топориком наперевес.

– Я его обушком, – сообщил он с извиняющейся интонацией. – Не повернулась рука иначе.

– Это хорошо, что не повернулась, – успокоил его Громов, потирая ушибленное плечо. – Мы же не звери какие-нибудь, чтобы людей за клубнику жизни лишать. – Не давая изумленному Ваньке опомниться, он переключил внимание на окончательно деморализованную троицу охранников: – Помните, на чем мы остановились? Вам дается ровно десять минут, чтобы убраться отсюда. Время пошло.

Прыгун послушно кивнул и, попытавшись встать, упал лицом вниз. Соратники кое-как подняли его на ноги и двинулись всей живописной группой прочь.

– Осталось восемь с половиной минут, – сухо сообщил Громов. – А вы еще должны успеть отомкнуть ворота, снять створки с петель и бросить их в ставок.

– Мы что, нанимались? – неуверенно возразил кто-то.

– Ровно восемь минут... Семь минут пятьдесят шесть секунд...

В отпущенное им время парни не уложились, хотя их подгонял Рокки, бесцеремонно покинувший свой сторожевой пост. Но Громов не стал их наказывать, пусть возятся. Хоть какая-то польза будет от них в этом мире.

Положив тяжелую башку на вытянутые лапы, Рокки делал вид, что спит, а на самом деле незаметно следил за новым хозяином, приоткрывая то левый глаз, то правый. Пес боялся, что Громов исчезнет, растворится в темноте. Черкнет темноту огоньком своей сигареты в последний раз и – сгинет.