Сергей Зверев - Бастион - Ответный удар

Он добился своего. Полегчало. Мог бы догадаться, что теперь уж точно из плененных никого не пощадят. Даже деток малых. Но не догадался. Не сработала соображалка. Он издал какой-то дикий индейский вопль, показал горящей колонне неприличную фигуру из двух рук и, пошатываясь, двинул в лес…

Человек, в девять часов утра вышедший на дорогу, связующую райцентры Турово и Радищево, напоминал Туманова лишь отчасти. Нет, он пока не опустился до забулдыги – по крайней мере, дорогая кожаная куртка была порвана не везде и в отдельных местах еще производила впечатление. Но лицо почернело, глаза ввалились, а воспоминания о вечерах на хуторе близ Кучары и последующих событиях и вовсе наложили самый удручающий отпечаток на его облик. Прошедшую ночь он провел в овраге, укрытый мокрой листвой. Это тоже не добавило ему привлекательности. Было холодно, больно и очень тоскливо. Он терпел. Стараясь не думать о никотине и жирной куриной ноге, вышел на дорогу и принялся голосовать. Места безлюдные. Большак петлял, как горная тропа. Густые ельники отступали от дороги, образуя у обочин извилисто-лохматые опушки. Можно было посветиться. Добежать до леса и упасть – три секунды… Он прикинул – шел на юго-запад, на Турово. Если где и сбился, то градуса на два– три, не больше. Вроде так – он обученный. Хотя все бывает. Сорок километров за сутки – с количеством пройденного расстояния погрешность безбожно вырастает, а ориентировщик из него сегодня…

Желтая «копейка» с прогнившими крыльями протарахтела мимо, не остановилась. Следом проехал «КамАЗ», крытый тентом. Надпись, намалеванная белым на брезенте, плотоядно вещала: «Экипажу требуется стюардесса». Видимо, в глазах экипажа голосующий никак не соответствовал образу королевы небес: проезжая мимо, «КамАЗ» выстрелил из выхлопной трубы и уделал Туманова едкой гарью. Потом прошли три порожних «ЗИЛа» с истрепанными «световозвращайками» – должно быть, на поля, где еще не истек сезон картошки. Он не стал голосовать. А когда показался грязно-рыжий «комби», зажал меж пальцев сторублевку нового образца – с Иваном-первопечатником на аверсе – и выставил ее, как Ленин кепку.

Денег в стране остро не хватало. Вернее, их хватало, но не всем. Глубинка о существовании дензнаков изредка подозревала, но от этого ей легче не делалось.

– Браток, до Турово подбросишь?

Водитель с конопатыми щеками курил трубку-носогрейку. По салону густо плавал горький дым самосада. Снисходительно кивнул:

– Падай, мужик.

Туманов влез в салон. Вогнутая дверь практически не закрывалась. В щель между краем обшивки и полом неплохо просматривался убегающий из-под колес подорожник.

– Да не мучь ты ее, – бросил шофер. – Не откроется. А откроется – не выпадешь. Держись крепче.

– Далеко до Турово? – поинтересовался Туманов.

– Верст двенадцать.

Изрядно. Положительно, какой-то леший дернул его этой ночью за пятку.

– Потрепали тебя, мужик, – шофер искоса глянул на попутчика. – Далеко нарвался?

– А-а, под Столешино, – Туманов манерно выругался. – Отлить встал, а эта шваль полезла из кустов, по башке настучала, насилу оклемался… Ладно, не убили. Джип угнали, сволочи… Деньги, правда, не нашли – дураки потому что…

– Хреновенько, – посочувствовал шофер. – А путь куда держал? В Турово?

– Не-е, в Калачинск. Братки у меня там, заждались. Я сам из Кемерово, вот ехал по делам, в натуре…

– А кто тебя положил, помнишь? Каратели?

Туманов задумался.

– Не-е, не каратели. Бородатые какие-то фраера, с карабинами. На хрена я карателям? Я че, партизан?

– На хрена, на хрена… Видишь горелки? – конопатый кивнул за окно.

В стороне от обочины проплывало пепелище – обгорелые останки деревеньки дворов на двенадцать. Обугленные каркасы зарастали крапивой. Голые дымоходы над печами уныло пялились в небо – будто памятники былым зверствам.

– Весной спецназ спалил из огнеметов… Человек тридцать тут жило. Понаехали ночью, обложили и давай поджигать. Кто выбегал, пинками гнали обратно. Все сгорели. Тоже, поди, кричали: «На хрена, на хрена…»

– Не одобряешь? – Туманов криво улыбнулся.

Конопатый каким-то судорожным махом сжал руль.

– Да не трясись, – успокоил его Туманов. – Мне по барабану, чего тут у вас. Я в Калачинск еду.

– Да знаешь, – пробормотал конопатый, – мы в вопросах политики не того… Несведующие. Чего нам в газетах и по ящику скажут, тому и верим. А как не верить? Государство все же. Сказывали, будто в деревеньке партизаны жили… ну, грабители, которые с недобитыми… эта… блудократами и взяточниками якшались.