Михаил Март - Принц с простудой в сердце

Шестопал встал, прошелся по комнате, потом вернулся, вновь разлил по рюмкам коньяк, который гостям пришлось выпить. Коньяк, конечно, хороший, слов нет, но гости предпочитали пить обычную водочку, когда могли себе это позволить.

— Я же уже сказал: коллекция уникальна. Кто ее владелец, я просто не знаю. Такие секреты Давид Илларионович не открывает никому. Все картины чистые. Коллекция наследственная. Когда я у него был в последний раз, за пару дней до его отъезда, он собирался забрать «Сватовство майора» в офис. Туда он и пригласил эксперта из Русского музея. Он никого не приглашал к себе на квартиру. Кроме меня и его гражданской жены. У него дома бывали единицы особо доверенных людей. И если эксперт выскажет сомнения, то он поедет с картиной в Москву к специалистам из Третьяковки.

— Что вызвало сомнения у Добронравова?

— Края картины. Они соответствовали подлиннику, висящему в Третьяковской галерее. Либо в его руки попал подлинник, либо гениальная копия. Но подлинник висит в Третьяковке. Правда, всем известно, что Федотов делал на заказ копии. Они даже есть даже в Русском музее. Но края не могут совпадать. Если он получил на хранение подлинник, то это криминал, а Добронравов с ворованными картинами дел не имеет, он уважает собственную репутацию. Но грабителям, как вы понимаете, не до чистоплюйства. Им нужен товар, а не искусство и не нравственность.

— А как вы думаете, Саул Яковлевич,— вмешался Куприянов,— хозяин картин мог знать о намерениях адвоката проверить подлинность одной из его картин в Русском музее и Третьяковской галерее?

— Я ведь вам уже ответил, что ничего не знаю о хозяине, но вашу мысль уловил.

— Ведь картины не застрахованы, и хозяин мог и не хотеть их страховать,— продолжил капитан.— Если имел на руках подлинник из Третьяковки.

— Да, я понял идею. Если среди коллекции есть пара-тройка картин ворованных или подмененных, то, скорее всего, хозяин воспротивится огласки, которая неизбежно повлечет за собой разбирательства на уровне вашего ведомства. Но знал ли он об этом? Люди доверяют свои ценности Добронравову только тогда, когда не могут сами контролировать ситуацию. А это значит, что они в отъезде и не где-нибудь в пригороде, а очень далеко.

— Но кто же другой мог устроить налет на офис и квартиру?

Шестопрал приподнял кустистые брови.

— Вы спрашиваете у меня?

— Извините, разошелся.— Куприянов, видимо, из-за растерянности сам себе налил коньяку и выпил.

— Мы вам очень благодарны за беседу,— поднимаясь, сказал Трифонов.— Спасибо за экскурсию. Получили истинное наслаждение. А почему бы вам не проверить свои шедевры еще раз? Так, для успокоения души?

— Моя душа спокойна.

— Просим прощения, что отняли у такого занятого человека столько времени.

— Рад был помочь, если у меня это получилось. Не сочтите за труд, держите меня в курсе дела. А когда возвращается из Москвы Давид Илларионович? Он, наверное, очень опечален?

— Надеюсь, на днях мы его увидим.

Долгое открывание замков, дверей, и наконец-то они очутились на улице.

— Сейчас я сказал бы, что марки тут ни при чем! — заявил Куприянов.— Если бы не сломанные ножки от стульев и не вспоротые спинки кресел и дивана в квартире адвоката.

— Настала пора найти всех поклонников Федотова и не только в Питере, России, но и за рубежом. Всех! И пора ознакомиться с искусством великого мастера.

С этими словами Трифонов сел в машину.

Впервые ему удалось выбраться в город. Анне Дмитриевне он сказал, что должен повидать друзей, которых пригласил на свадьбу, и они наверняка уже беспокоятся о нем. Десять дней прошло с момента его приезда и кошмарной катастрофы на шоссе, где погибла Юля. Анна Дмитриевна отнеслась к его желанию с пониманием, и ему дали машину покойного генерала. Доверенность хозяйка написала от руки, но тут же добавила, что машины с такими номерами не останавливают. После долгого простоя с черной «волгой» пришлось повозиться, но особых проблем не возникло, и рано утром Артем отправился в Питер.

В Ломоносове он заехал на почту и позвонил в Москву своему старому приятелю, специалисту по документам. В Питере Артем никого не знал, и ему требовалась поддержка.

— Привет, Алик. Как я рад, что застал тебя дома.

— Куда ты пропал, старина? Загораешь в Крыму?

— Хуже. В Санкт-Петербурге, и мне нужны книжки. Многотомник разных изданий.

— Нет проблем. Как раз в Питере живет очень хороший букинист. Моего уровня или даже выше. Он все сделает, что попросишь. Я ему сейчас перезвоню, и он будет готов к встрече с тобой. У него свое фотоателье в самом центре города на Литовском проспекте, дом девять, напротив трамвайной остановки. Можешь ехать к нему прямо сейчас, самое время. С утра он всегда на месте. Зовут его Николай.