Михаил Март - Наследство смертника

Несмотря на отвратную дождливую погоду, возле тюрьмы собралось человек сорок, а то и больше. Многих я знал, здесь толпились журналисты, сановники из прокуратуры, полицейские чины и просто зеваки. Стояли молча, не отрывая глаз от высоких чугунных ворот.

Ровно в три открылась железная дверь и два толстомордых охранника начали пропускать по одному внутрь. При этом они тщательно проверяли документы и сверяли со списком. Выглядела эта процедура забавно. Люди рвались за решетку, а их фильтровали и отсеивали с таким же усердием, как если бы они пытались проникнуть на прием в Белый дом. Мое имя значилось в списках, и я попал на территорию тюрьмы. Причем не по своей воле. Патрон уговорил помочь, а я не смог отказаться. Обидно за тех ребят, которые остались за стеной на свободе. Как парни ни напирали, охранники выдержали натиск. В результате пропустили меньше половины собравшихся. Когда дверь закупорили на все замки, один из охранников взял на себя роль сопровождающего, и нас гурьбой повели через двор к дальнему корпусу с куполом. Этот купол можно увидеть с восточного шоссе, как только пересечешь черту города. Я и раньше знал, что за ритуал там совершается, но ни разу не бывал в этой душегубке и не горел желанием, как некоторые, присутствовать на скорбном зрелище. Меня никогда не интересовали криминальные сюжеты – убийства, перестрелки, ограбления и прочая уголовщина. К сожалению, в моей профессии не исключены любые неожиданности, приходится с этим мириться.

Охранник провел нас в здание, и я уже сбился со счета, сколько замков, дверей и решеток мы миновали, прежде чем вышли на круглую площадку. Вдоль стен, по кругу, стояли открытые кабины лифтов. Наша компания рассредоточилась по два, по три человека и заняла все подъемники. С лязгом, скрипом и скрежетом мы медленно поползли вверх. И пока ползли, нас сопровождала смесь самых кошмарных тошнотворных запахов. Я проклинал себя, что согласился на это безумство.

Нас высадили на последнем этаже и предложили подождать. Полутемный холл, серые стены, низкий, давящий потолок. Настроение испортилось окончательно. Я достал сигареты и начал шарить по карманам в поисках зажигалки. Рядом зажглась спичка и чья-то рука протянула мне огонь. Прикурив, я сказал: «Спасибо» и взглянул на человека, стоящего возле меня. Невысокий лысеющий блондин лет пятидесяти, с лохматыми пушистыми бровями и взглядом ребенка, не перестающего удивляться на божий мир. Таких людей в нашем городе не так уж много. Я знал его по гольф-клубу. Джо Чивер, помощник окружного прокурора. Мое появление в казематах Сан-Квентин его прямо-таки ошарашило.

– Что может делать спортивный обозреватель «Гардиан Пост» в отделении смертников? – спросил он, уставившись на мой красный в голубую и белую полоску галстук.

– Мне самому это в диковину, мистер Чивер.

– Может быть, вы перешли в отдел уголовной хроники?

– Не мой профиль. Но если постараться, то мое присутствие можно увязать с сегодняшним событием местного значения. Вик Хэммер бывший боксер, чемпион штата. Мне не раз приходилось писать о нем. Надо сказать, я не скупился на похвалы. Боксер он был классный. Не предполагал, что мой последний репортаж о Вике Хэммере будет с места, не слишком похожего на ринг.

– Вы впервые на этой церемонии?

– К счастью, да. Попался на глаза старику и, как выяснилось, я единственный человек в редакции, которому нечего делать. С завтрашнего дня у меня отпуск. Отвертеться не удалось.

– Весело начинаете отдыхать! Газете нужна заметка?

– Краткий отчет в утренний выпуск. Смешно! Мое дело спортивные игры, интервью с чемпионами, сенсационные рекорды. Все это связано с активной здоровой жизнью. Делать отчеты о смерти мне не приходилось.

– У вас получится. Свой отчет вы слепите, не успев доехать до города. Дело пустяшное.

Дверь, перед которой мы стояли, неожиданно распахнулась. Человек, выросший на пороге, громогласно произнес:

– Свидетели могут зайти!

Мои ощущения в эту минуту можно было сравнить лишь с тем, что испытываешь в очереди к стоматологу. Мы прошли внутрь и оказались в том самом куполе. После мрачного предбанника, белизна стен и яркий свет прожекторов ослепляли. Размеры купола не казались такими значительными, каким это сооружение выглядело с улицы. Может быть, потому, что здесь не было окон. Мы растянулись в шеренгу и образовали живую подкову.