Евгений Сухов - Власть и масть

– Давайте сегодня. – И, предупреждая возможное возражение, продолжил: – Я подъезжаю к вашему дому.

– А вы большой упрямец, Ланц, – не то укорил, не то похвалил партнера Кутейб Хамидулла. – Прежде я не замечал за вами такой особенности. Теперь я понимаю, почему ваш строительный бизнес процветает, вы умеете убеждать. Хорошо, вас встретят!

Машина, прошуршав широкими шинами по диабазовой крошке, остановилась перед высокими решетчатыми воротами, через которые, спрятанный от любопытного взора высоким забором, просматривался парк, засаженный декоративными деревьями. Тропинки парка были выложены красным гранитом и рельефно выделялись на фоне густой растительности. На столбе забора выдвинулся зрачок видеокамеры, бдительно повернулся в их сторону и, видно сделав для себя какие-то выводы, убрался вовнутрь. Еще через минуту ворота как бы сами собой распахнулись, приглашая в частные владения вечернего гостя.

Хамидулла вышел к гостю в белой арабской одежде.

Ланц в который раз подивился перевоплощению своего партнера. Это был уже шестой визит в его дом, но ни разу он не видел, чтобы хозяин носил цивильный костюм. В офисе Кутейб Хамидулла выглядел совсем иначе, поофициальнее, что ли. Теперь элегантный пиджак сменила гандура, брюки – шаровары, модные лайковые туфли – кожаные сандалии, а шляпу – агала.

– Рад вас приветствовать, дорогой мой Ланц, – раскинул Кутейб Хамидулла огромные руки. Но прижал легко, как если бы опасался поломать его в своих объятиях. – Пойдемте в дом. Что вы желаете? Чай, кофе? А может быть, хотите покурить кальян?

– Мне бы чаю, – сдержанно сказал Ланц, поднимаясь по лестнице.

Миновали просторный холл и прошли в огромное помещение с цветами, больше напоминающее оранжерею, чем обыкновенный кабинет. Расположились в глубоких мягких креслах за небольшим стеклянным столиком. На мгновение взгляд Ланца Экельна приковал небольшой узкий предмет, лежавший у правого локтя Хамидуллы, накрытый шелковым платком. Экельном овладело беспокойство: «Интересно, что скрывается под этой тканью? На пистолет не похоже. Может, какая-нибудь вещица для заваривания чая?»

К ним тотчас подошла хрупкая женщина в парандже. Хамидулла сказал ей несколько слов по-арабски, и она немедленно удалилась.

– Сейчас нам принесут чаю, – едва улыбнулся хозяин.

Ланц слегка кивнул. Дом Хамидуллы был небольшим кусочком восточного мира, где господствовали обычаи, к которым он привык на родине. В разговорах они никогда не поднимали тему семейных отношений, но Ланцу было известно, что здесь, на территории в пятнадцать гектаров, у него было построено еще три шикарных дома, в каждом из которых проживало по законной супруге. Перешагивая порог дома Хамидуллы, у Ланца невольно возникало впечатление, что место, вместе со всеми его обитателями, уже давно откололось от Германии и теперь жило своей восточной независимой жизнью.

Ланц невольно задержал взгляд на фигуре удаляющейся женщины. Жаль, что не суждено рассмотреть ее лица, тогда можно было бы иметь представления о любовных предпочтениях напарника. Согласно обычаю, Хамидулла проживал по очереди у каждой своей жены. Судя по озорноватому взгляду, столь решительно брошенному в его сторону, эта была младшая.

– У вас здесь красиво.

Хамидулла лишь сдержанно кивнул, соглашаясь:

– Так о чем пойдет разговор?

Ланц Экельн с раздражением отметил, что Хамидулла даже не пытался скрывать свой арабский акцент, а как будто бы его подчеркивал. А ведь уже не первый год проживает в Германии, мог бы уделять правильности речи побольше внимания.

– Сколько я вам должен?

– Любопытное начало разговора. Вы сами об этом знаете не хуже меня.

– И все-таки я хочу, чтобы вы озвучили цифру, – мягко настаивал Экельн.

– Ну если это вам доставит удовольствие, – с иронией проговорил Хамидулла. – Шесть миллионов евро.

– Я могу откупиться.

Женщина принесла поднос с чашками и чайником. В двух отдельных глубоких блюдах лежали финики и какие-то диковинные плоды, обмазанные не то медом, не то сиропом. Очевидно, это называлось восточными сладостями.

– Приятного аппетита, господин Экельн, – произнесла женщина и тотчас удалилась. – Надеюсь, вам понравится.

Фраза была произнесена на чистом немецком, с типично берлинским диалектом. А интонациям, с которыми она была сказана, невозможно было научиться, так говорить могут только носители языка. На лице Ланца невольно отобразилось неподдельное изумление, не оставшееся незамеченным Хамидуллой, который в ответ лишь сдержанно улыбнулся.