Сергей Москвин - Асы контрразведки

Диверсант переместился к прицелу и припал к его окуляру, но не увидел перед собой ничего, кроме расплывающейся зеленой стены: наставленные у борта срубленные деревья полностью перекрывали линию прицеливания. Блэк взглянул на наручные часы: «Индийский лайнер вот-вот приземлится. Пора расчистить амбразуру». Но прежде чем сделать это, он поднес к глазам бинокль и еще раз осмотрел пространство аэродрома. Летное поле выглядело пустынным. Толпа у центрального здания наконец организовалась: вдоль ковровой дорожки выстроился почетный караул, занял свое место военный оркестр, гражданские компактно построились чуть в отдалении. «Готовьтесь, готовьтесь. Вам есть к чему готовиться», – хищно улыбнулся диверсант и перевел взгляд выше, на крыши аэродромных зданий. Больше всего его беспокоила крыша диспетчерской башни, самого высокого здания из всех аэродромных сооружений, так как с нее просматривалось не только все летное поле, но и опушка леса за линией ограждений, и он навел на нее бинокль. То, что он увидел, заставило диверсанта похолодеть.

По крыше передвигались люди. Блэк заметил троих, хотя допускал, что людей может быть и больше. Даже мощная штатовская оптика не позволяла на таком расстоянии разглядеть их лица или одежду. Но диверсант не сомневался, что видит перед собой наблюдателей. Кто еще мог быть на крыше самого высокого здания, кроме них. «Следят, суки», – губы диверсанта сложились в зловещую гримасу. Но присутствие наблюдателей, как и опасность быть обнаруженным, не поколебали его решимости, лишь сделали еще более осторожным.

Блэк сполз с выдвинутой платформы на крышу фургона, а оттуда спрыгнул на землю, затем обошел машину и, взявшись за ствол одного из прислоненных к борту срубленных деревьев, медленно опустил его на землю. Помня о допущенной в ельнике ошибке, он снимал и укладывал деревья очень аккуратно. Полностью расчистив вырубленную в березняке амбразуру, Блэк вновь взобрался на ремонтную площадку аварийного фургона и снова навел бинокль на крышу диспетчерской башни. Теперь вместо трех наблюдателей он увидел лишь одного. Но тот вел себя достаточно спокойно, и, что стало для Блэка самым важным, в его руках не было оружия. «Ни черта они не заметили, – успокоил себя диверсант. – Иначе бы ко мне со всех сторон уже неслись машины спецназа». Он все же быстро оглянулся вокруг, но вместо мчащихся по летному полю машин с бойцами спецназа увидел вырвавшийся откуда-то из-за облаков и устремившийся к земле сноп ярко горящего пламени. «Осветительная бомба!» – пронзила сознание диверсанта первая мысль. Несколько раз он становился свидетелем того, как штурмовики федеральных войск, атаковавшие ночью лагеря чеченских боевиков, сбрасывали на их позиции осветительные бомбы. Блэк схватил за цевье лежащий рядом с ним автомат, собираясь спрыгнуть на землю. Но следующая пришедшая ему в голову мысль оказалась более рациональной: «Почему днем?! Да и какой смысл летунам сбрасывать на меня осветительную бомбу. Врезали бы управляемой ракетой». Тем временем летящий по небу огненный шар скрылся за лесом, и почти сразу же из-за пелены облаков вырвались еще два точно таких же слепящих шара. Блэк уже увидел, что огненные шары летят вовсе не в его сторону, а вслед за этим пришло и понимание происходящего. «Тепловые ловушки! – сообразил он. – Опасаются «Стрел» и «Стингеров», вот и запускают тепловые ловушки! Пускайте, пускайте. От «Стрел» вы, может быть, и отобьетесь, а вот от моего «Копья»…» С неба донесся нарастающий авиационный гул, и диверсант разом оборвал поток своих мыслей, превратившись в стрелка-гранатометчика, сосредоточенного лишь на поиске и поражении цели.

Засучив штанину, Блэк вытащил из-за голенища ботинка свой боевой нож, на лезвии которого засохли несмытые потеки крови, и полоснул по нитям маскировочной сети. Распоротая сеть разъехалась по линии разреза и, скользнув вниз, открыла нацелившийся на аэродром гранатомет.

Когда оставшуюся на площади толпу журналистов, обвешанных микрофонами, фото– и телекамерами, заслонила стена деревьев, Кудрявцев перешел на бег. Справа глухой стеной тянулся бетонный забор, слева – опушка леса. Иногда Евгению приходилось преодолевать заросли густого подлеска и не в меру разросшиеся кусты, но он делал это легко. Подмосковные заросли не шли ни в какое сравнение с дебрями уральской тайги. Где-то через километр лес отступил, и Евгений с удивлением для себя обнаружил, что бежит по торной дороге, заросшей высокой травой, на которой с трудом, но все же угадывалась бывшая автомобильная колея.