Сергей Москвин - Асы контрразведки

Перемена одежды еще более подняла диверсанту настроение. Блэк не отказал себе в удовольствии с аппетитом поесть в «Макдоналдсе», потом отыскал парикмахерскую, где ему вымыли голову и по возможности уложили его коротко стриженные волосы. Пока миловидная девушка-парикмахер, вооружившись массажной щеткой, феном и ножницами, колдовала над его головой, Блэк, восседая в мягком кресле, размышлял над тем, с чего следует начать подготовку заказанной акции.

У запертой подъездной двери Евгению пришлось простоять более получаса, пока один из немногих проснувшихся жильцов, которому в субботнее утро понадобилось рано выйти из дома, впустил его в подъезд. Кудрявцев быстро взбежал на третий этаж, и, остановившись у знакомой двери, на которой он за время долгого вчерашнего ожидания изучил каждую царапину, нажал кнопку звонка. Он долго не отпускал звонок в расчете на то, что вернувшийся за полночь сторож может крепко спать и попросту не слышать звонка. Когда после продолжительной трели и настойчивого стука ему никто не открыл, Евгений понял, что надеялся напрасно. Напрасным оказался и неприятный утренний разговор с Леной, уставшей от его внезапных командировок и надеявшейся, что, хотя бы возвратившись в Москву, он будет уделять больше внимания семье. Евгений понимал, что упреки жены совершенно справедливы, но поступить иначе он не мог и все-таки уехал. И вот теперь выяснилось, что он ехал напрасно. Судя по всему, исчезнувший накануне Петрович не возвращался и не ночевал в своей квартире. Постояв еще около минуты возле запертой двери, Кудрявцев спустился во двор к своей машине. «Явиться бы сейчас к Лене с букетом цветов, обнять покрепче, и она бы все простила. А если поспешить, то можно выкроить и полчаса для любви, пока не проснется Ванька», – с теплой грустью подумал он, но, заведя машину, поехал не в Москву, а в районное отделение внутренних дел, где уже побывал накануне.

В райотделе вчерашний знакомый Кудрявцева старший лейтенант Мальков принимал дежурство. Увидев Евгения, он махнул ему рукой как старому другу и приветливо произнес:

– Опять ты? Соскучился?

– Снова заезжал к сторожу, – признался Евгений. – Он так и не появился. Подумал: может, тебе удалось о нем что-нибудь узнать?

В ответ Мальков снисходительно улыбнулся, потом, покопавшись в своем кармане, достал оттуда сложенную пополам бумажку и протянул ее Кудрявцеву:

– Адрес садового участка твоего сторожа. Там же название кооператива. Съезди, проверь. Может, он там грядки окучивает.

– Поздно уже грядки окучивать, – заметил проходящий мимо милицейский сержант, услышав последние слова Малькова.

– Ну, тогда морковку дергает! – предположил тот.

Тем временем Кудрявцев, прочитав и запомнив адрес, убрал бумажку в карман.

– Спасибо! – горячо поблагодарил он милицейского оперативника и, окрыленный новой надеждой, добавил: – Если он там, с меня причитается.

– Это уж само собой! – с улыбкой ответил Мальков, повысив голос, чтобы рванувшийся к дверям Кудрявцев услышал его слова.

Вычисляя путь диверсантов, Кудрявцев досконально изучил по картам окрестности Люберец, поэтому без труда разыскал садово-огородный кооператив. На участке, номер которого был записан на бумажке, какой-то человек в наброшенном на плечи черном ватнике сжигал собранные в кучу сухие ветки. К забору он стоял спиной, и Евгению пришлось его окликнуть:

– Степан Петрович?!

Человек обернулся и исподлобья удивленно посмотрел на Кудрявцева.

– Я, – наконец с достоинством ответил он. – А вот тебя я что-то не припомню.

У Евгения отлегло от сердца.

– Московский уголовный розыск, – представился он, достав документ прикрытия. – Степан Петрович, мне необходимо с вами поговорить. Разрешите войти?

Вновь наступила пауза, в течение которой сторож изучающе рассматривал своего гостя, и, очевидно, удовлетворившись осмотром, ответил:

– Входи, чего ж.

Узнав от Кудрявцева, для чего он понадобился, сторож утвердительно кивнул:

– Точно, в прошлое мое дежурство один мужик ставил джип в нашем гараже. Молодой, вроде тебя. Только ростом… пониже.

– В какое время он к вам приехал? – быстро спросил Кудрявцев, сгорая от нетерпения.

– Стемнело уже… А вот время не скажу, – сторож задумчиво почесал небритый подбородок. – Может, в десять, а может, и в одиннадцать… А забрал утром! Еще до семи часов. Я на рассвете-то задремал, а когда в семь проснулся, машины уже не было.