Сергей Москвин - По силам только профи

Хозяин поместья лично встретил прибывшего гостя, подъехав к самолету на мини-электромобиле, изначально предназначенном для переездов от лунки к лунке на полях для гольфа. Рядом с машиной, тяжело дыша, бежали двое вооруженных автоматами охранников. Пиночета даже разобрал смех, когда он увидел столь комичную процессию. Однако позволить себе смеяться над доном Гильрейрой мог позволить себе только безумец. Во всяком случае, он еще не встречал таких смельчаков. Однако сам дон среди тех, кто знал его, слыл большим весельчаком. Рассказывали, как он однажды приказал привязать своего уличенного в воровстве бухгалтера к двум упряжкам быков, и те разорвали его на части. Сейчас хозяин поместья являл собой само радушие. Он неуклюже выбрался из электромобиля и, широко раскинув руки, пошел навстречу выпрыгнувшему из кабины самолета Пиночету.

– Рад видеть тебя, дорогой друг! Что привело тебя на мое скромное ранчо на этот раз?

– Дела, дон Гильрейра. – Пиночет улыбнулся в ответ и, отдавая дань уважения хозяину, обнял его плотную, но уже начавшую оплывать жиром фигуру.

– Вот-вот. Все дела, заботы, будь они неладны. Я уж и не помню, когда последний раз отдыхал от них. – Дон сочувствующе покачал головой и внезапно сказал: – А тебе без управляющего сейчас, наверное, вдвое тяжелей приходится?

Пиночет напрягся. Это какой же мерзавец сливает информацию?! И что еще известно дону о его делах?! Мысли вихрем пронеслись в голове. Надо устроить пристрастную проверку всем своим людям и выявить предателя. До операции не успеть, значит, сразу после возвращения из Москвы.

– Некоторые вещи необходимо делать самому, – туманно ответил Пиночет. Пусть дон как хочет, так и понимает его слова.

– Верно подмечено! – хохотнул хозяин. – Вот моя Оливия заглядывается на Рамона, моего конюха. Но я, конечно, не позволяю ему объезжать эту кобылку. Делаю это сам!

Пиночет принужденно улыбнулся. Красавица Оливия была последней женой Гильрейры, третьей или четвертой по счету. Глядя на круглую лысину шестидесятилетнего дона и его выпирающий живот, ей можно было только посочувствовать.

После сытного обеда, состоящего почти целиком из отборных говяжьих стейков – быка разделывали прямо при госте, а его шкура до сих пор сушилась на солнце, дон наконец перешел к делу:

– Так что тебе понадобилось от меня на этот раз?

Они шли вдоль манежа для выездки, где один из конюхов, возможно, тот самый Рамон, гонял по кругу на корде вороного жеребца. Охранники по распоряжению хозяина остались в доме, что позволяло говорить откровенно.

– Услуга. Необременительная для вас, дон Гильрейра, но крайне ценная для меня.

– И какую же услугу может оказать скромный скотовладелец всесокрушающему Пиночету?

– Мне предстоит непродолжительная поездка в российскую столицу. В связи с этим мне необходимо отправить в Москву небольшой груз.

– Что за груз? – хозяин оказался любопытным.

Пиночет улыбнулся, на этот раз без всякого принуждения.

– Запечатанную бандероль весом около двадцати килограммов, вмещающуюся в дорожный чемодан стандартного размера.

Дон понял, что задал наивный вопрос.

– И тебе нужно переправить эту бандероль в Москву. Как скоро?

– В течение недели. Максимум десяти дней. Переправить и получить на месте, – уточнил задачу Пиночет. – У вас есть в Москве надежные партнеры?

– Партнеры есть. Хотя надежными их я бы не назвал. – Дон глубоко задумался, сразу сделавшись сосредоточенным и мрачным. Пиночет не сомневался, что это и есть истинное лицо колумбийского наркобарона, а демонстрируемые им улыбки и добродушие – всего лишь маска.

– Что ж, думаю, я смогу это устроить, – наконец объявил Гильрейра. Он вновь превратился в радушного хозяина, с удовольствием принимающего дорогого гостя. – Но позволь тебя спросить: эта твоя поездка никак не связана с моими русскими коллегами? А то как бы мне не остаться в России без партнеров.

– Что вы, уважаемый дон Гильрейра. Мои московские интересы далеки от скотопромышленности, – усмехнулся Пиночет. – Так что насчет своих российских партнеров можете не беспокоиться.

– В таком случае по рукам! Счет за перевозку я пришлю тебе как обычно.

Дон протянул свою пухлую ладонь. В его глубоко посаженных зрачках отчетливо читалось облегчение.

– Входите, Воротова.

Сопровождающий Анну прапорщик распахнул перед ней дверь знакомого кабинета. Его тон больше подошел бы для тюремного надзирателя или конвоира, ведущего на допрос арестанта. Впрочем, она и была арестантом, хотя в лицо ее так не называли, но смысл от этого не менялся. Не так, совсем не так представляла себе Анна свое возвращение на Родину…