Сергей Москвин - Профи из «Вымпела»

Из-за низких туч стемнело раньше обычного. А к шести часам тьма сгустилась настолько, что уже в нескольких метрах от сарая ничего невозможно стало разглядеть, и Ворон остро пожалел, что не захватил с собой прибор ночного видения. Оставалось только полагаться на собственный слух, но сколько он ни вслушивался в тишину, так и не смог уловить снаружи ни одного звука. Стоя у щели в стене, из которой ощутимо тянуло сквозняком, он то и дело смотрел на фосфоресцирующий циферблат своих «Командирских» часов. Агент явно опаздывал. И хотя это было обычным делом, его отсутствие все сильнее беспокоило вымпеловца.

Неожиданно со стороны входных ворот звякнула цепь. Ворон мгновенно сдернул с плеча автомат и бесшумно распластался на земле, направив оружие в сторону входа. Створки приоткрылись, и внутрь сарая проскользнул человек, после чего ворота сразу закрылись.

– Эй, – негромко позвал вошедший. – Кто здесь?

Ворон узнал голос Равшана.

– Ворон, – ответил он, обозначив свое местонахождение. – Здравствуй, Равшан.

Равшан, невысокий и угловатый из-за худобы чеченский парнишка, осторожно двинулся вперед. Ворон поспешно поднялся на ноги и протянул ему руку.

– Здравствуй, – парень радостно обхватил двумя руками его ладонь и облегченно перевел дыхание.

Он тоже рисковал, идя на встречу. И гораздо больше вымпеловца. Так как, попав в засаду, устроенную басаевскими боевиками, имел куда меньше шансов вырваться из нее.

– Как дела? – весело обратился Ворон к агенту, чтобы приободрить его.

– Нормально, – односложно ответил тот.

– А чего такой худой? Ешь мало?

Но Равшан не был настроен на шутливый тон и сразу перешел к делу:

– Я вел двух человек Хромого. Вчера вечером мы расстались. Я должен был провести их в Шали, но они ушли раньше. Сказали, что пойдут дальше одни, без проводника. Думаю, они направились не в Шали, а в Сержень-Юрт.

Ворон мгновенно стал серьезен. Псевдонимом «Хромой» в оперативных донесениях именовался Шамиль Басаев, получивший свое прозвище из-за искалеченной взрывом ноги. Все агентурные сообщения, касающиеся планов главаря чеченских боевиков, подлежали особому учету и заслуживали самого пристального внимания.

– Что за люди?

– Бойцы из личного отряда Хромого...

Ворон уже привык к тому, что Равшан никогда не говорил «боевики», заменяя этот термин более мужественным, с его точки зрения, словом «бойцы». Нередко из его уст звучало и презрительное определение «бандиты», кем, по мнению Равшана, являлись мародеры, грабители и убийцы мирных чеченцев.

– Я их не знаю, – между тем продолжал он. – Увидел впервые. Оба настоящие волки. И воюют давно. Наверное, еще с прошлой войны. Как я понял из их разговоров, Хромой послал их куда-то на север России, чтобы они встретили освобождающегося из тюрьмы близкого друга Хромого, которым тот очень дорожит, и помогли ему возвратиться в Чечню.

Слова Равшана заставили Ворона задуматься. «Прежде за Басаевым не отмечалось проявлений сентиментальности. Еще более невероятно, что его вдруг обуяли дружеские чувства. Это злобы и ненависти в нем сколько угодно. Скорее всего, Басаев имеет на освобождающегося из заключения человека определенные виды. А раз послал двух человек встретить его и сопроводить в Чечню, значит, этот человек нужен ему позарез».

– Что это за человек, не знаешь?

Равшан отрицательно покачал головой:

– Люди Хромого в разговоре между собой упоминали только его имя: Гамид.

«Гамид... Уж не о Гамиде Гамадове ли идет речь?! Этот зверь еще кровожаднее Басаева. И жертв на его счету не меньше, чем у лидера чеченских бандитов. Гамадов не стал такой же одиозной фигурой, как Басаев, Радуев или Гелаев, только благодаря тому, что в декабре 99-го его наконец удалось задержать».

– Ты не ошибаешься? Может быть, они называли другое имя, например, Хамид? – на всякий случай уточнил Ворон.

Но Равшан стоял на своем:

– Нет, именно Гамид. Они называли это имя несколько раз. Я хорошо запомнил.

«Неужели все-таки Гамадов? Но как он может освобождаться, ведь его срок еще не закончился?»

– Молодец, – похвалил Ворон агента и спросил: – А как выглядели посланцы Хромого, которые отправились за этим Гамидом?

– На вид обоим тридцать – тридцать пять лет. Среднего роста, крепкие, плечистые... – начал описывать внешность басаевских боевиков Равшан.

Ворон внимательно слушал его, старательно запоминая каждую деталь. О том, чтобы пригласить агента в Ханкалу, на временную базу «Вымпела», для составления композиционных портретов посланцев Басаева, не могло быть и речи. Именно поэтому в свое время Ворон долго бился с Равшаном, обучая агента составлять точные и емкие описания. Его уроки не прошли даром. Теперь, даже встретив незнакомого человека, Равшан мог полно и безошибочно описать его.