Сергей Москвин - Профи из «Вымпела»

Прикрыв за собой дверь, Ворон остановился на пороге, с интересом ожидая того, что сейчас будет происходить.

– Очухался? – на ходу бросил Овчинников, даже не взглянув на сидящего на полу террориста.

Тот в ответ злобно оскалился и бросил на командира опергруппы полный ненависти взгляд. Овчинников между тем водрузил на стол пакет с трофеями и, по-прежнему не глядя на захваченного террориста, принялся разбирать его.

– Так, что тут у тебя?

В первую очередь он достал из пакета автомат, быстро осмотрел его и вдруг, совершенно неожиданно для Ворона, расхохотался:

– Ну ты, мудило, – продолжая смеяться, он впервые повернулся к террористу. – Кто же автоматы в тряпку заворачивает? А гильзы куда вылетать должны? – Он показал сначала террористу, а затем и Ворону наполовину приоткрытый автоматный затвор с застрявшей в окне выбрасывателя стреляной гильзой, в которую уткнулся пулей следующий патрон. – Небось удивился: почему оружие не стреляет?

Боевик побледнел. Его глаза буквально выстрелили в Ворона зарядом ненависти. И, внезапно вскочив с пола, он бросился на стоящего у двери контрразведчика. Но уже в следующее мгновение вновь шлепнулся на задницу, потому что один из стоящих у стены бойцов молниеносно подсек его ноги. Скривившись от боли, боевик разразился длинной цепью ругательств на арабском языке. Пока он сыпал проклятиями, Овчинников вынул из пакета его мобильный телефон и рацию. Телефон он сразу отложил в сторону, а рацию зажал в кулаке, шагнул к террористу и, пнув его по ноге, приказал:

– Заткнись!

– Это ты заткнись! – неожиданно выкрикнул задержанный по-русски. – Я ничего не боюсь! Это вам, поганым гяурам, нужно бояться! Скоро, очень скоро мои боевые братья обрушат на вас всесокрушающий гнев Аллаха! И вы все умрете, как грязные, вонючие псы!

Не двигаясь с места, Овчинников сделал неуловимое движение рукой, выхватив откуда-то из-за спины короткоствольный, но страшный по своей разрушающей силе «ПСС» [2], и приставил холодный ствол пистолета ко лбу террориста. От неожиданности боевик вздрогнул всем телом и замолчал.

– Значит, все-таки боишься, – удовлетворенно кивнул головой Овчинников. – А теперь слушай меня. – Он наклонился к террористу и показал ему зажатую в левой руке радиостанцию. – Сейчас я включу рацию, и ты свяжешься со своими. Скажешь им, что путь свободен. Что ты лично осмотрел всю станцию и убедился, что ни милиции, ни военных там нет... Но если ты что-то напутаешь или ошибешься... – Овчинников сделал паузу, чтобы боевик услышал щелчок взводимого курка. – Это будет последняя ошибка в твоей жизни. Ты все понял?

Террорист кивнул.

– Говори!

Овчинников нажал клавишу передачи – Ворон увидел, как на радиостанции вспыхнул оранжевый светодиод, – и поднес рацию ко рту террориста.

– Гамид! В Арзамасе засада, на вокзале русский спецназ! Они меня повязали! Убей их, Гамид! Убей их всех!!! – во все горло заорал боевик и, когда Овчинников отключил рацию, в бешенстве прокричал: – Что смотришь, шакал?! Стреляй! Я все равно попаду в рай! А ты и твои шакалы будете гореть в аду!

Он рванулся так, что затрещали наручники, и, вскочив на ноги, с рычанием вцепился зубами в пистолетный ствол. Стоящие у стены вымпеловцы ринулись к террористу. Но Овчинников левой, почти без замаха, ударил его кулаком в подбородок, и террорист опрокинулся на пол и остался лежать неподвижно, скалясь в потолок обломками выкрошившихся зубов.

– Нокаут, – абсолютно спокойно констатировал Овчинников и, обращаясь к застывшим на месте подчиненным, приказал: – Все. Закройте его в местной КПЗ. Он нам больше не нужен.

Те подхватили с пола бесчувственное тело террориста и вынесли его из кабинета.

Оставшись с другом наедине, Ворон изумленно уставился на Овчинникова:

– Как ты мог поверить этому бандиту?

– Что? – Майор-вымпеловец недоуменно сдвинул брови, а когда понял, что имеет в виду его друг, от души расхохотался. – Ты что, всерьез поверил, что я дам ему воспользоваться рацией? Смотри...

Он вновь вынул из кармана нож и, сковырнув съемную панель, протянул вскрытую радиостанцию Ворону. Внутри, рядом с микросхемной платой, нелепо торчали два оборванных проводка.

– Я же отсоединил антенну, – пояснил Овчинников. – Этот урод мог орать все, что угодно, но его рация была глуха и нема как рыба... Зато, – Овчинников многозначительно посмотрел на Ворона, – теперь мы точно знаем, что оставшихся бандитов он о нашей засаде известить не успел.