Сергей Москвин - Скрытая угроза

Достав ключи, Вероника сноровисто отперла одну из выходящих на площадку четырех дверей и, обернувшись к Егорову, нетерпеливо произнесла:

– Ну, что вы встали? Заходите.

Вслед за ней Егоров вошел в небольшую со вкусом обставленную прихожую. На стене изящная вешалка, рядом оригинальная тумба для обуви, над ней настенное зеркало неправильной формы в деревянной раме и свисающий с потолка на цепи светильник, закрытый со всех сторон пластинами из цветного матового стекла. Пока Егоров осматривал прихожую, Вероника сбросила отороченный мехом кашемировый свингер, повесила его на вешалку, где на плечиках уже висели искусно выделанная дубленка и белая, с малиновыми вставками, зимняя спортивная куртка, купленные явно за границей или в дорогом бутике, и быстро прошла в гостиную. Егоров тоже снял свою куртку и повесил на свободный крючок. Рядом с фирменными вещами хозяйки квартиры она выглядела более чем скромно. Размышляя о том, что он увидит в квартире, Егоров с любопытством заглянул в гостиную. Квартира оказалась однокомнатной. Единственная комната являлась одновременно гостиной, спальней и рабочим кабинетом хозяйки. Андрей с удивлением отметил, что Вероника обходится минимумом мебели. В комнате были только раздвижной диван с одним креслом, двустворчатый платяной шкаф-купе, вместо обычной многокорпусной «стенки» – совсем небольшая горка и письменный стол с добротным деревянным стулом. Даже телевизор был установлен на привинченной к стене специальной полке-кронштейне. Но еще больше Егорова поразил поддерживаемый в квартире идеальный порядок. Ни одного лишнего предмета. Вообще ничего! У Ирины в спальне весь туалетный столик заставлен какими-то баночками и тюбиками с кремами. А судя по тому, как Вероника следит за собой, косметики у нее должно быть куда больше, чем у Ирины. Неужели всякий раз, как попользуется, все убирает? Да здесь и убрать-то некуда! Невероятно! У Егорова даже закралась крамольная мысль, что девушка привела его в чужую квартиру. Он придирчиво осмотрел всю комнату, но не обнаружил ни пылинки. В отличие от Вероники Ирина принималась за уборку в квартире в лучшем случае раз в неделю, а, уходя из дома, обычно не убирала в шкаф домашнюю одежду. Ее джинсы, футболка или халатик лежали в кресле, на постели или висели, небрежно брошенные на спинку стула.

– Простите за нескромный вопрос, Вероника, – обратился к девушке Егоров. – А где вы наносите макияж?

– Что? – Вероника с подсоединенным к зарядному устройству телефоном в руках недоуменно повернулась к нему. – Макияж? В ванной. А почему вы это спросили?

– Просто мне показалось, что обстановка вашей квартиры с минимумом вещей и мебели не соответствует вашей яркой личности, – честно ответил Егоров.

Девушка пристально посмотрела на него и неожиданно от души рассмеялась. Чего-чего, а такой реакции он от нее никак не ожидал.

– Вы, видимо, действительно хороший оперативник. Во всяком случае внимательный, – закончив смеяться, ответила она. – Все правильно: это не моя квартира. Я снимаю ее у одного нашего коллеги. Он сейчас в двухгодичной командировке в... В общем, неважно где – за границей. А я здесь просто живу. Здесь всех моих вещей, не считая одежды, вот и вот, – Вероника указала на закрепленный на стене телевизор и стоящий на столе ноутбук.

– Понятно.

Егоров тоже улыбнулся. Почему-то после ответа Вероники он ощутил необъяснимое умиротворение. Наверное, потому, что она оказалась обыкновенной девушкой, без волосатой руки и блатных связей. Впрочем, об этом можно было догадаться и раньше – с блатными связями в пекло не посылают.

– Чему вы улыбаетесь? – спросила Вероника.

Егоров пожал плечами.

– Не знаю. Просто вспомнил свою молодость.

– Что, тоже приходилось снимать жилье у своих коллег?

Андрей покачал головой:

– Нет. Я когда вернулся из Афганистана, сразу женился. Через год родилась дочь. У тещи была двухкомнатная квартира в Текстильщиках. Там мы все и жили, пока не получили отдельное жилье.

– Так вы женаты, Андрей Геннадьевич? – удивилась Вероника.

– Был. Сейчас в разводе, – Андрей грустно вздохнул. – Уже пять лет.

– А на той девушке, портрет которой вы храните, жениться не собираетесь?

– Стар я уже для женитьбы.

Егоров удивился, как легко ему дался этот ответ, хотя еще совсем недавно он не мог разобраться в своих отношениях с Ириной. Действительно, какой из него жених? Ему сорок два года, Ирине двадцать четыре. Только жизнь девчонке сломает. А раз так, надо расставаться: не мучить этой неопределенностью отношений ни ее, ни себя.