Сергей Зверев - Мастер выживания

– Там... в первом классе... – она перевела дыхание, прежде чем продолжила дальше, – есть аптечка. В ней лекарства... – она снова замолчала, но было видно, что она не закончила, – шкафчик... рядом с кух...

Это было последнее, что они услышали от нее. После этого Лариса откинула голову и замерла, не произнося ни звука. Все замолчали, понимая, что эта девушка, превозмогая боль, сделала, что смогла. Из последних сил она постаралась помочь ребенку, жертвуя короткими секундами сознательного состояния. Никто не знал, что двигало в тот момент этой девушкой. Ее профессиональная ответственность приходить всем на помощь? Или же, как мать, она готова была на все ради спасения ребенка. Пусть даже и не своего...

– Она дышит, – тихо сказал Иван, пощупав ее пульс. – Просто снова потеряла сознание.

Многие с облегчением вздохнули.

– Надо пойти и постараться найти тот ящик, о котором она говорила, – Иван обратился к Федору.

– Я с вами! – громко произнесла Оксана.

– Мы скоро вернемся. А вам лучше остаться с ребенком, – объяснил ей Федор, пытаясь усадить ее рядом с малышом.

– Вот, возьмите. Вам пригодится, – услышали они голос за спиной.

Повернувшись, Федор с Иваном увидели протянутый им тонкий фонарик в руке Цоя.

Взяв фонарик, они двинулись в салон бизнес-класса. За ночь самолет успел остыть настолько, что, попав в салон, Иван сразу ощутил, как мороз, пусть даже и небольшой, стал пробирать его до костей. Спрятав руки в карманы куртки, которую он нашел в чьем-то чемодане, десантник попытался согреть их. Он чувствовал, что с каждой минутой кровь в них переставала циркулировать. Орловский знал, что в горах даже при минус трех человек мог замерзнуть насмерть, поэтому, остановившись, стал делать быстрые движения руками. Почувствовав наконец, как кровь снова побежала по жилам, Иван догнал Федора, который уже добрался до входа в технический отдел, где находилась кухня.

Оказавшись в небольшой комнатке, Федор, включив фонарик, осмотрел все вокруг. На полу лежали разбросанные вещи, переступая через которые он двинулся по направлению к кухне.

– Здесь посвети, – сказал догнавший его Иван. – Она говорит, что шкафчик находится возле кухни. Значит, должен быть где-то здесь.

– Все шкафы открыты, но аптечки я не вижу, – светя в каждый угол, ответил Федор.

Больше часа они переворачивали разбросанные на полу вещи и в конце концов, замерзшие и разочарованные, вернулись в лагерь ни с чем. Но они и не могли ничего найти, так как не знали, что стюардесса, которая помогала Ларисе в оказании помощи пассажиру с сердечным приступом, положила аптечку в верхнее отделение для сумок, чтобы в случае чего всегда иметь ее под рукой.

– Ну что? Вы чего-нибудь нашли? – первое, что они услышали, когда вошли в палатку.

Отведя глаза в сторону, Иван еле смог выдавить из себя слова, которые должны были убить в Оксане последнюю надежду:

– Нет. Ничего.

После этих слов Оксана буквально рухнула рядом со своим сыном и, закрыв лицо руками, тихо заплакала.

– Стоп! – вдруг вскинулся Федор. – Не плачьте! Я кое-что придумал. У нас же есть спирт, – он посмотрел на Ивана, и в его глазах появилась надежда.

Оксана подняла заплаканные глаза и с недоумением посмотрела на Федора, не понимая, что он имеет в виду.

Недолго думая, они достали ящик, в котором стояли початые бутылки водки и коньяка. Достав одну из них, Федор почти приказал Оксане:

– Перестань плакать и раздень его, – он показал на лежащего малыша.

– Что вы хотите сделать? – испуганно спросила Оксана.

– Сейчас мы его разотрем и укутаем, и весь его жар после этого исчезнет, – уверенно заявил Федор. – Как я сразу не догадался? Вообще голова не варит.

Оксана еще какое-то время смотрела на Федора, но потом, повернувшись к сыну, стала убирать с него вещи, которыми она пыталась хоть как-то его согреть.

На ребенка было страшно смотреть. Он метался в бреду, и было видно, как его состояние постоянно меняется. Его охватывал то жар, то озноб. Мать, видя, как ее ребенка начинает лихорадить, плакала и прижимала его к себе, постоянно повторяя:

– Мой сыночек, кровиночка моя.

Иван с Федором не пытались вмешиваться или торопить ее, понимая, что никакая мать не смогла бы равнодушно смотреть на то, как ее сын практически умирает, понимая, что она не в силах ему ни в чем помочь. Когда на мальчике осталась одна маечка, его вдруг опять стало лихорадить. Оксана схватила первые попавшиеся под руку вещи и стала натягивать их на него. Понимая, что это никак не поможет, Федор подошел к Оксане и, отстранив ее в сторону, сказал: