Валерий Горшков - Тюрьма особого назначения

— Мне кажется, в нем слишком много «если». Если девчонка не станет кричать как сумасшедшая, переполошив всю охрану... И так далее. Но, как я понимаю, другой возможности освободить нашего товарища больше нам не представится...

Мужчина с тростью усмехнулся и кивнул, как бы давая тем самым Константину «добро» на Я осуществление задуманного плана, после чего сразу же поднялся со скамейки; следом за ним вскочил и «спортсмен».

— Скажите, Сергей Сергеевич, — осторожно поинтересовался он, застегивая молнию на красной куртке. — Что мы будем делать с Тимуром, после того как он переведет вам деньги со своего счета в Латвии? Три с половиной миллиона...

— Что будем делать? — На одутловатом лице «крестного отца» вдруг появилось удивленное выражение. Он широко улыбнулся, продемонстрировав Константину чудеса современной стоматологии, и укоризненно покачал головой, словно был добрым учителем математики, объясняющим простейшую задачу маленькому несмышленышу-первоклашке. — А ты подумай!

Развернувшись к собеседнику спиной, респектабельный господин в элегантном костюме не спеша направился по пешеходной дорожке обратно к велосипедной стоянке, рядом с которой его терпеливо дожидался длинный, как кишка, белый лимузин с тонированными стеклами.

Семен Аронович пришел за ответом на следующий день. Впрочем, помимо этой, сугубо конспиративной, цели повторный визит доктора имел и непосредственное отношение к его профессии. За свою жизнь я доставил многим врачам сомнительное удовольствие собирать в единое целое мой истерзанный войной организм, но чтобы подхватить банальную простуду, как бы она там ни называлась, — такое со мной случилось впервые.

Утром я проснулся весь в жару, с невыносимой головной болью и периодически плавающими перед глазами стеклянными червячками, которые иногда появляются у совершенно здорового человека после того, как он резко вскочит на ноги из положения лежа или поднимет слишком тяжелый предмет. Я снял телефонную трубку и сообщил дежурному, что желаю поскорее увидеться с нашим доктором.

Семен Аронович появился уже спустя десять минут, сжал мое запястье своими холодными пальцами, подсчитывая количество ударов сердца, потом достал из чемоданчика термометр и сунул мне под мышку.

— У вас сильная простуда, милейший, — вынес он наконец свой вердикт. — И температура тридцать девять и две. Где это вас так угораздило? Наверное, во время поездки в Вологду. Вас, батюшка, продуло ветерком из открытого люка на крыше автобуса! По крайней мере, на пути туда, когда мы имели удовольствие ехать вместе, вы сидели точно под ним. Правильно?!

Я напряг память и молча кивнул. Говорить не хотелось.

— Так и есть, — удовлетворенно кивнул доктор, достал из чемоданчика большой стеклянный флакон с буроватой маслянистой жидкостью, пластмассовый стаканчик, наполнил его до краев и протянул мне:

— Пейте. И далее каждые два часа делайте то же самое. Завтра к вечеру температура, надеюсь, спадет и вы снова придете в форму.

Я влил в себя содержимое стаканчика, показавшееся мне совершенно безвкусным, и опустил голову на горячую подушку. Любое шевеление требовало огромных усилий и вызывало уже знакомый мне образ стеклянных червячков, вне зависимости от того, были в этот момент открыты мои глаза или нет.

— Ну? — поинтересовался доктор, глядя сверху на мои мучения. — Как?

— Никак, — ответил я, облизнув мокрые губы, — пока никак. Может быть, позднее, когда подействует...

— Ладно. Лежите и постарайтесь, если получится, заснуть. И не забывайте про лекарство. — Он посмотрел на флакон, на боку которого была наклеена пестрая этикетка с китайскими иероглифами. — Дрянь, конечно, но зато быстро помогает.

Все-таки что бы ни говорили, а наши узкоглазые соседи знают толк в народной медицине! Знаете, отец Павел, говорят, что эту штуковину настаивают на сотне лесных трав, растущих только в Китае, примешивая к ним змеиный помет. Да вы не волнуйтесь, уже опробовано мною лично. В прошлую зиму. Сутки — и болезни как не бывало! — Семен Аронович ненадолго замолчал, видимо прикидывая, стоит или нет начинать со мной разговор на серьезные темы, когда я обеспокоен проблемами личного характера, но желание поскорее узнать мое решение относительно готовящегося побега Завьялова все-таки возобладало, и доктор, выбрав, как ему казалось, подходящий для вопроса тон, решил осторожно прозондировать почву.