Валерий Горшков - Тюрьма особого назначения

Неожиданно тишину нарушил какой-то далекий, почти не уловимый на слух шорох. Я прижался к стене, прикрыл ладонью свечу и прислушался.

Да нет, кажется, все тихо. Видимо, далекий шорох — лишь плод моей фантазии, вызванный сильным эмоциональным перенапряжением.

Однако через минуту в глубине туннеля снова что-то зашуршало, и я быстро изменил свое первоначальное мнение. Там, в темноте, определенно кто-то находился. Я сразу же вспомнил об оставленной в доме настоятеля отодвинутой в сторону печи, об открытом люке...

Явно не предназначенная для блуждания в темноте церковная свеча сгорела больше чем на две трети. В любом случае нужно было возвращаться назад.

Будь что будет...

Прикрыв ладонью свечной огарок, с которого мне на пальцы то и дело стекали, моментально застывая, горячие капли воска, я двинулся к туннелю...

Но не успел сделать и пяти шагов, как темноту подземного хода прорезал свет мощного электрического фонаря, и совсем рядом с собой я услышал чуть хрипловатый голос полковника Карпова:

— А мы, батюшка, шли по вашим же стопам... Похоже, здесь есть, на что посмотреть, верно? — Луч фонаря ударил мне в лицо. — Кажется, я просил вас зайти ко мне сразу же по прибытии. Но, увы, так и не дождался и решил лично нанести вам визит. Оказывается, вы еще и археолог? Майор, посмотрите, что там в углу.

Ослепленный лучом фонаря, умышленно направленным Карповым мне в глаза, я все-таки смог разглядеть стоящих напротив меня троих мужчин. Рядом с начальником тюрьмы, как всегда, находился верный Санчо Панса — майор Сименко.

Третьего, в штатском, я видел впервые.

Командир «Кедра» уверенно шагнул вперед, и я почти сразу же заметил блеснувшую в его правой руке сталь пистолета. Сименко обошел меня сбоку и приблизился к сундуку.

— Здесь целая библиотека старинных книг! А вот и иконы! Почти все в золотых и серебряных окладах! — закричал майор, покопавшись в мешках, — Ого! — Сименко присвистнул. — Да тут и монеты, золотые...

— Что и требовалось доказать! — радостно ухмыльнулся полковник, скользнув лучом фонаря по дальнему углу хранилища. — Именно то, что и написано в письме монаха! Кстати, отец Павел, у вас, вероятно, тоже имеется копия этого документа? Откуда, если не секрет?!

Я шагнул вперед, но резкий окрик Карпова заставил меня остановиться.

— Стой, где стоишь... сволочь! — прорычал он. — Игра окончена. Неужели ты до сих пор думаешь, что я все еще верю в твой липовый сан священника, а?!

— Я говорил, что он подосланный, еще тогда, возле камеры Маховского, — злобно процедил командир «Кедра». — Никогда не видел попа, владеющего приемами карате и джиу-джитсу лучше, чем кто-либо из специально подготовленных бойцов моего отряда. Правда, капитан?! Или лучше тебя называть Владиславом Александровичем Авериным?!

Стало быть, Карпов выяснил все детали моей биографии. И всерьез считает меня агентом спецслужб.

А теперь еще этот тайник... Держатся нагло, значит, ничего не боятся.

Видимо, решение о моей дальнейшей судьбе ими уже принято. Можно предположить какое. Слишком уж большая ставка. Интересно, что это за незнакомец, стоящий рядом с полковником?

— Я не вижу ничего необычного в том, что вы раскопали в моей биографии, полковник, — ответил я, стараясь спокойно оценить сложившуюся обстановку:

Сименко с пистолетом — сзади, Карпов со своим спутником — в семи метрах прямо передо мной. — Я никогда не делал секрета из того, что служил в ВДВ и воевал в Афганистане. Что же касается вашей версии, будто меня якобы подослали, то вы заблуждаетесь. Я не имею отношения к организациям, одно упоминание о которых наводит на вас, полковник, панический страх.

— С чего вы взяли, что я вообще кого-то боюсь?! — взорвался Карпов. — С какой стати?!

— В таком случае, почему в руках майора находится оружие? — Полковник молчал. — А по поводу хранилища, в котором мы сейчас с вами находимся, могу сказать следующее — копию письма отца Амвросия мне передала журналистка, Анжелика Гай, которая приезжала в областную тюремную больницу брать интервью с Завьяловым и Дроновым. — Я заметил, как моментально напряглось лицо незнакомца, едва я произнес имя журналистки. — Она знала, что я являюсь священником с Каменного и что реликвии, спрятанные здесь последним настоятелем Спасского монастыря, по праву принадлежат Русской православной церкви. Поэтому сразу же по возвращении я решил выяснить достоверность письма и, если тайник действительно отыщется, поставить в известность вас и, разумеется. Московскую Патриархию. Именно это я и собираюсь предпринять, как только поднимусь наверх.