Валерий Горшков - Тюрьма особого назначения

Кирилл Валерьевич бросил трубку, достал из нагрудного кармана дорогого пиджака носовой платок и промокнул выступившие на лбу капельки пота. Потом улыбнулся неуклюже присевшему на краешек огромного кресла седому профессору и удрученно покачал головой:

— Как они меня все достали... Пора уходить в отпуск. Как считаете, Григорий Филиппович?..

Марков по-приятельски подмигнул старику, почему-то вспомнив веселый рассказ покойного отца о том, как в далеком детстве он однажды умудрился описаться, сидя на коленях у тогда еще младшего научного сотрудника Гриши Рогова. С того дня, когда отец поведал начинающему советскому дипломату о случившемся с ним много лет назад казусе, Кирилл Валерьевич так ни разу о нем и не вспомнил. Наверное, потому, что увлеченный наукой Григорий Рогов не был в их доме частым гостем. В последний раз они встречались на похоронах отца, семь лет назад... Старик за это время сильно сдал... Интересно, что привело его к нему в кабинет?

— Кирюшенька, милый, я к тебе со своей бедой, — словно прочитав мысли финансиста, решил сразу приступить к главному профессор. — Я, старый дурень, лишь полтора часа назад узнал о закрытии «Кентавр-банка», а там были все мои деньги, скопленные за сорок с лишним лет труда на благо отечественной науки, — Рогов потупил взгляд и печально вздохнул. — Говорят, ты смог выудить оттуда свой вклад, вот я и решил поинтересоваться — есть ли возможность вернуть хотя бы часть моих сбережений? Без них я ноги протяну с моей нищенской пенсией... — Профессор умоляюще посмотрел на мгновенно нахмурившегося Кирилла Валерьевича и добавил:

— Я понимаю, это непросто... Но я тебя не подведу. Ни одна живая душа... А ты уж извини старика, не слишком верю в случайности, особенно если они касаются больших денежных сумм. Ты только сразу скажи: можно мне надеяться на что-то или лучше забыть о своих деньгах навсегда?

— М-м-м... Понимаете, в чем дело, Григорий Филиппович... — Застигнутый врасплох финансист не знал, что ответить старому другу отца. Любому другому Марков без колебаний загнул бы ту же самую туфту, что и журналистам на вчерашней пресс-конференции, но этот старик — случай особый. Помявшись несколько секунд, Кирилл Валерьевич наконец решился:

— А вообще о какой сумме идет речь?

— О пустяковой, — отмахнулся профессор. — Для серьезных деловых людей, как ты, Кирюша, это просто шелуха от семечек, но для одинокого пожилого пенсионера, как я, — целое состояние!

— И все же, Григорий Филиппович...

— Если не считать процентов за последний месяц, то две тысячи долларов, — на одном дыхании произнес Рогов, внимательно наблюдая за реакцией финансиста.

И, к великой своей радости, заметил тут же проступившую на его тонких губах снисходительную улыбку. Неужели поможет?

— Ну, семечки — не семечки... — издалека начал Кирилл Валерьевич, откинувшись на спинку кресла, — но я попробую кое-что разузнать. По моим сведениям, финансовая инспекция обнаружила в хранилище банка несколько десятков тысяч долларов — все, что осталось от восьми миллионов, числящихся по документам. Возможно, некоторую часть из этой суммы можно будет вернуть вкладчику Рогову Григорию Филипповичу, так сказать, в виде исключения.

— Спасибо, спасибо, дорогой! — возликовал профессор, с трудом сдерживая себя, чтобы не броситься и не начать обнимать сидящего перед ним чиновника.

Однако Марков упреждающе поднял руку.

— Но сразу предупреждаю вас, Григорий Филиппович! Если хотя бы одно слово просочится за стены этого кабинета, я заработаю себе такие неприятности, что могу остаться без работы! В этом банке почти две тысячи вкладчиков, и если информация о том, что я, используя свое служебное положение, помог другу отца вернуть деньги станет достоянием гласности, мне несдобровать. Вы понимаете, о чем я говорю, Григорий Филиппович? — пристально посмотрел на Рогова главный питерский финансист.

Старик несколько раз быстро кивнул, после чего многозначительно прижал к губам указательный палец. Марков добродушно улыбнулся, вышел из-за стола и протянул профессору для рукопожатия свою ладонь.

— Тогда позвоните мне, уважаемый Григорий Филиппович, денька через три-четыре. Думаю, к этому времени я смогу забрать из банка ваш гигантский капитал! Только оставьте, пожалуйста, договор. Иначе как я смогу доказать в инспекции, что вы и ваш вклад действительно существуете?!

— Конечно, конечно, договор при мне. Вот, пожалуйста! — Засуетившийся старик вытащил из принесенной с собой папки ровный, без единого изгиба, лист с большой двухцветной печатью лопнувшего банка и протянул его финансисту. — И еще раз благодарю вас за содействие. Честно говоря, я уже ни на что не надеялся...