Валерий Горшков - Ликвидатор

Минут через пятнадцать дверь лазарета открылась, и док, неприятно поморщившись, сказал:

— Заходи, чувствуй себя как… — но он не нашёл подходящего для ситуации слова, а поэтому просто махнул рукой в сторону полуоткрытой двери, из-за которой довольно отвратительно пахло антисептической противоожоговой мазью и обгорелой кожей.

Король, по всей видимости, уже находился там, куда я и присоветовал его засунуть. Слава Богу, мне не случилось лицезреть все прелести обгоревшего на пятьдесят процентов мертвеца. Док избавил меня от этой пытки. Но зато заставил лечь на ту же самую кушетку, где он совсем недавно пеленал мумию инструктора по ликвидации. Я даже не пикнул, хотя сразу же после появления в комнате у меня в горле застрял какой-то холодный комок, вот-вот готовый вырваться наружу вместе с содержимым желудка. Я просто снял всю одежду, оставшись совершенно голым, если не считать приклеенной к груди кассеты, растянулся в горизонтальном положении и, стиснув зубы, около десяти минут терпел, выполняя нехитрые команды парня, пока он с тщательностью молодой мамаши заворачивал меня в только что снятые с околевшего жмурила бинты и повязки. В довершение всего док заставил меня перекатиться с кушетки на стоявшую вплотную к ней медицинскую каталку. Как я понял, именно на ней мне и предстояло отправиться в путь.

— Ну как я выгляжу в роли свежезапеченного Тутанхамона? — пробубнил некто, кому противно воняющие и пропитавшиеся запекшийся кровью вперемешку с лохмотьями кожи бинты, в три слоя, обёрнутые вокруг всего тела, почти не позволяли говорить членораздельно. Если кому-то постороннему сейчас случилось наблюдать эту картину, он наверняка бы свихнулся. Ни один нормальный человек не может произнести ни слова в таком положении, находясь одной ногой — точно, а второй — не меньше чем на половину в сырой кладбищенской яме. Но я говорил.

— Нормально выглядишь, командир, в самый раз. — Док оценивающе посмотрел на лежащий перед ним свёрток и удовлетворенно кивнул. — Только не вздумай подавать признаков жизни, даже если тебя случайно уронят с вертолёта. Договорились?

— Ладно, малыш, не беспокойся… У меня к тебе просьба, совсем небольшая… — Я в очередной раз подавил подступивший к горлу приступ тошноты. Бинты пахли отвратительно. — У меня в поясном кармашке формы лежит ручная граната. Положи её в свой докторский чемоданчик. На всякий случай. Я очень надеюсь, что она не пригодится, но всё же не будь лентяем. Ты ведь берешь с собой чемоданчик?

— Беру. — Док вышел в соседнюю комнату и вернулся с черным кожаным кейсом. Потом нашёл в скомканном на полу камуфляже гранату и, аккуратно завернув её в чистую тряпочную салфетку, положил внутрь какой-то жестяной коробочки и убрал в чемоданчик. После этого спрятал форму в бельевой шкаф, где, судя по всему, уже находилось кое-что весьма отталкивающее, и стал переодеваться, снимая белье, уже испачканный кровью при осуществлении недавней манипуляции с бинтами медицинский халат и влезая в новый, голубого цвета комплект — короткий халат и брюки.

Именно в этот момент я услышал, как хлопнула входная дверь. Док так напрягся, что у него на лбу проступила пульсирующая вена. А я прикрыл обмазанные мазью веки — единственную незабинтован-ную окончательно часть тела — и прикинулся наполовину обгоревшим инструктором ликвидации по прозвищу Король.

Голос, нарушивший гробовую тишину медчасти, безусловно, принадлежал господину Персикову, решившему самолично навестить трагически пострадавшего после попойки мастера заказных убийств перед его грядущей отправкой в госпиталь.

— Ну как он? — Торопливые шаги проследовали в лазарет и остановились прямо перед каталкой. Я даже ощутил на своем лице горячее, прерывистое дыхание. В произнесенных Персиковым словах чувствовалась надежда. «Ишь ты, заботливый какой, сволочь!»

— Немного лучше, — обнадеживающе отозвался док. — Только надо поторапливаться…

— Вы полетите последним вертолетом, вместе с несколькими из наших гостей. Когда вертолёт сядет, вас будет ждать «скорая». Прямиком поедете прямо в госпиталь. Я уже обо всем договорился. Как только передашь инструктора врачам, сразу же поедешь обратно к вертолёту.

— На той же «скорой»? — Судя по отдалявшемуся голосу, док направился к шкафу с лекарствами. Так оно и оказалось — ровно через три секунды я услышал слабое дребезжание открываемой стеклянной дверцы.

— Нет, будет другая машина! — как ножом, отсёк Персиков. Он сделал небольшую паузу, а потом довольно сердито спросил: — Чего ты там накладываешь в чемодан? Зачем тебе ампулы?