Олег Приходько - Запретная зона

— Вы боитесь смерти? — забросил Женька наживку, чтобы уточнить диагноз.

— Смерти?.. Видите ли, страх — это всего лишь естественная реакция организма на опасность. Естественная, заметьте, поэтому и мне, смертному, она присуща, как и всем людям. Но я боюсь умереть не вообще, а не закончив того, чему посвятил всю свою жизнь.

Ни в каких других сведениях Женька не нуждался. Старик явно спятил, вообразив себя отцом водородной бомбы, и спешил «завершить дело жизни» под охраной, как подобает носителю государственной тайны. И в органы, разумеется, он обращался, но там его послали… наведя справки у районного психиатра.

— Мне трудно вам объяснить, — закончил Изгорский, уподобившись проколотому резиновому мячу, — за этим стоит слишком многое.

— Вы работаете в интересах государства? — не удержался Женька от сарказма.

— Государства?.. Да, конечно. Даже более того…

— Всего человечества?

— Пожалуй.

— Почему же в таком случае вам не обратиться в Федеральную службу контрразведки?

Изгорский недолго помолчал, потом сообщил заговорщическим тоном:

— Я не могу туда обратиться. Там могут оказаться люди, не заинтересованные… Словом, вы отказываетесь меня охранять?

Женьке почему-то стало его жаль.

— От кого, Юрий Израилевич? — спросил он, вздохнув и беспомощно разведя руками.

Изгорский досадливо покивал и вовсе сник. В ложь необходимости завершения работы по спасению человечества Женька не поверил с самого начала, но сумасшествие клиента показалось ему все же не единственным объяснением причины этого странного обращения к первому попавшемуся детективу в поисках защиты — такое объяснение было бы, пожалуй, слишком простым и неполным.

— На вас когда-нибудь покушались? — спросил он осторожно, приготовив вторую часть фразы: «Так вот знайте, что в случае, если бы вас кто-то решился убрать, мы бы с вами уже не сидели за этим столом: сейчас ничего не стоит убить министра, депутата Думы и даже Президента страны». Но неожиданно прозвучал утвердительный ответ:

— Да. Они не застали меня дома. Когда я вернулся, дверь была сломана и… и здесь все перевернуто вверх дном. Такое признание меняло дело.

— Когда это было?

— Около месяца тому назад.

— Вы обращались в милицию?

— Нет. Ничего же не пропало. Зачем?.. Я просто установил решетки на окна и вот эту дверь.

Женька знал, что ограбления жилищ совершаются, главным образом, по наводке. Кто же мог навести на очевидно нищего еврея, заброшенного и забытого всеми? Хотя, с другой стороны, он знал и расценки на изготовление и установку таких вот дверей и решеток. За тем, чего не договаривал Изгорский, безусловно, что-то было. Причина его боязни за свою жизнь могла быть более приземленного и конкретного свойства. Была в этой его убогости и нищете некая демонстративность. А сам небось получил наследство по завещанию родственничка в Калифорнии. Естественно, рэкетиры, проинформированные о наследниках той же инюрколлегией, сели на хвост. Наверняка этот Изгорский оформляет теперь визу в Израиль и просит посторожить его до отлета в земли обетованные. Оттого и не хочет сообщать причину своего страха — а вдруг детектив затребует кругленькую сумму в валюте?

Эта версия показалась Женьке не лишенной здравого смысла.

— Скажите, а за вами никто не следил, когда вы шли ко мне? — неожиданно поинтересовался Изгорский.

«Опять канает под психа!» — неприязненно подумал Женька.

— Нет. За мной никто не следил, — сказал он вслух.

— Почему вы так уверены?

— Потому что я профессионал. Сколько вы планируете находиться под охраной?

Изгорский пошевелил губами.

— Дня три-четыре, — ответил тот неуверенно.

— Где? Здесь, в квартире? При такой-то двери?

— Не совсем. Видите ли, я не сказал вам главного… Для того, чтобы я мог завершить работу, мне не хватает одного… одной очень важной вещи. Но она находится… э-э… не здесь.

— А где?

— В надежном месте.

— Хотите, чтобы я сопровождал вас туда?

— Нет. Меня знают и непременно выследят. Я боюсь причинить вред человеку, у которого эта вещь находится.

— Короче, эту вещь должен буду привезти я.

Изгорский кивнул. Женька почти не сомневался, что под «вещью» он подразумевает деньги, золотишко или что-нибудь в этом роде. Вероятно, ему крепко пригрозили по телефону, в подметной записке или при встрече. Ну, конечно! И чай этот (заварка недельной давности) говорит о том, что он боится выходить даже за продуктами.