Дэвид Балдаччи - До последнего

Романо с удивлением смотрел на Веба, подошедшего к нему по гравиевой дорожке и просовывавшего голову под капот его знаменитого «корвета» цвета берлинской лазури с белым откидным верхом. Это была модель 1966 года — первая, на которую установили мотор мощностью 450 лошадиных сил, что Вебу было хорошо известно, поскольку Романо говорил об этом ему и всем своим приятелям из ПОЗ раз, наверное, сто. «Четырехступенчатая передача, скорость более 165 миль. Такая птичка снесет все, что попадется ей на пути», — вдохновенно повествовал Романо до тех пор, пока Вебу не надоело его слушать. «Слишком широкий — по старым улицам, да еще там, где стоят мусорные ящики, ни за что не пройдет», — сказал он тогда и пошел заниматься своими делами.

Веб часто задавался вопросом, что значит быть сыном человека, живущего в этом квартале. Наверняка это означало умение орудовать гаечным ключом, потроша в компании со своим стариком в темных переулках чужие машины, свинчивая с них нужные ему детали и выслушивая его рассуждения о карбюраторах, спорте и женщинах — то есть обо всем том, что составляет смысл жизни. Разговор между отцом и сыном, вероятно, звучал примерно так: «Пап, представляешь, я иду рядом с ней и думаю: обнять ее или еще рано. Ты тоже когда-то был молодым, так что скажи, как мне поступить. Только не говори, что никогда ни о чем таком не думал. Я-то у тебя родился, верно? Да, чуть не забыл: когда самый удачный момент, чтобы поцеловать девчонку? Какие знаки она подает, если считает, что для этого настало подходящее время? Ты, пап, мне не поверишь, но я ни черта не понимаю в этих женщинах. Может, с ними легче общаться, когда они становятся старше?» Добрый папаша, понимающе улыбнувшись сыну, усаживается на лавку, вытирает грязной тряпкой руки, отхлебывает из банки пиво, закуривает «Мальборо» и начинает инструктаж: «Что ж, парень, слушай, как надо поступать в таких случаях...»

Вот о чем думал Веб, разглядывая блоки цилиндров и хитросплетение проводов под капотом голубого «корвета» Романо.

На этот раз Романо ни единым словом не обмолвился о достоинствах своего болида. Посмотрев на Веба, он сказал:

— Пиво в холодильнике. Банка — доллар. И особенно не расслабляйся.

Веб открыл маленький холодильник «Коулмэн», достал оттуда банку «Будвайзера», однако доллара, вопреки полученной инструкции, Романо не дал.

— Знаешь, Полли, тут у тебя не только «Будвайзер». Полно всякой дешевой южноамериканской дряни. Экономишь, что ли?

— На мою зарплату не разгуляешься.

— Мы с тобой зарабатываем одинаково.

— У меня жена и дети, а у тебя — дерьмо на палочке.

Романо подкрутил что-то в своем великолепном моторе, потом сел за руль и нажал на газ. Мотор взревел с такой силой, что, казалось, вот-вот выпрыгнет наружу.

— Мурлычет, как котенок, — сказал Веб, потягивая пиво.

— "Мурлычет". Скажешь тоже. Ревет, как тигр.

— Слушай, надо поговорить. У меня к тебе несколько вопросов.

— В последнее время я только и делаю, что отвечаю на вопросы. Ладно, давай поговорим. Время у меня есть. У меня сегодня свободный день, так что я могу болтать хоть до вечера. Ну, так что тебе нужно? Может, балетное трико? Тогда надо спросить у жены.

— Я бы не хотел, чтобы ты в Куантико трепал на каждом углу мое имя.

— А я бы не хотел, чтобы ты давал мне указания, как мне поступать и о чем говорить. И вообще — проваливай из моего дома. Ко мне ходят только порядочные люди.

— Послушай, Полли, давай все-таки поговорим. Уж поговорить-то со мной ты должен.

Романо, ткнув в сторону Веба разводным ключом, сказал:

— Я тебе, Лондон, ничего не должен.

— За восемь лет, что мы занимаемся этой чертовой работой, мы столько друг другу задолжали, что до смерти не расплатимся.

Некоторое время мужчины смотрели друг на друга в упор, потом Романо положил разводной ключ на скамейку, вытер замасленной тряпкой руки, выключил своего «тигра» и большими шагами направился в сторону заднего двора. Веб воспринял это как предложение последовать за ним. Правда, он не мог отделаться от мысли, что Романо идет в гараж только для того, чтобы, взяв там разводной ключ побольше, основательно ему им врезать.

На заднем дворе трава была подстрижена, так же как и деревца, слева от гаража росли пышные розовые кусты. После дождя температура поднялась примерно до 80 градусов по Фаренгейту, и чувствовать растекавшееся в воздухе тепло было приятно. Они взяли два пластиковых кресла и уселись на них посреди лужайки. Веб повернул голову, чтобы посмотреть на то, как Энджи, жена Романо, развешивает на веревке выстиранное белье. Энджи была родом из Миссисипи. У них с Романо было двое детей, оба мальчики. Энджи была маленького роста, но обладала хорошими формами и пышными светлыми волосами. Взгляд ее зеленых глаз, казалось, говорил: «Милый, я тебя съем». Она всегда была не прочь пофлиртовать, постоянно касалась знакомых мужчин рукой или ногой, называла их крутыми парнями, но все эти забавы были самого невинного свойства. Хотя Романо эти ее игры порой, приводили в ярость, Веб знал, что он любит ее, а она — его. Хорошо еще, что Полли не злился на парней, с которыми кокетничала Энджи. Зато если кто-нибудь доводил ее до белого каления — а Веб пару раз был тому свидетелем на сборищах ПОЗ, — даже здоровенные мужики прятались, чтобы не попасться ей под горячую руку.