Дэвид Балдаччи - До последнего

— Как давно это было, — вздохнула Гвен.

— Я знаю. Но в некоторых случаях время ничего не в силах изменить.

— А ведь говорят, что время лечит. Но я лично этого не чувствую.

— Он был вашим единственным ребенком?

Она кивнула.

— Как я уже говорила, у Билли остались дети от первого брака, но у меня Дэвид был единственным. Странно... Когда я была маленькой девочкой, мне казалось, что у меня будет большая семья. Наверное, потому, что у меня было четверо братьев и сестер. Трудно поверить, но, если бы ничего не случилось, мой малыш сейчас уже учился бы в колледже. — Она неожиданно отвернулась и закрыла лицо руками.

Веб кашлянул.

— Полагаю, на сегодня достаточно, Гвен. Большое спасибо, что уделили мне время.

Она снова повернулась к нему, и он заметил, что щеки у нее мокрые.

— Билли хочет, чтобы я пригласила вас и вашего товарища на обед.

— Право же, в этом нет никакой необходимости.

— Но мы настаиваем на этом. Во-первых, вы спасли жизнь Билли, а во-вторых, если нам предстоит провести вместе какое-то время, мы должны узнать друг друга получше. Пять тридцать вас устроит?

— Мы придем. Но только в том случае, если вы уверены, что этого хотите.

— Я уверена, Веб. Но все равно спасибо, что спросили.

— Чуть не забыл. Мы не взяли с собой соответствующую одежду.

— Как я уже вам говорила, у нас не любят церемоний.

Клер спустилась в подземный гараж и направилась к своей машине. Когда она открывала дверцу, к ней подошел хорошо сложенный мужчина в темном костюме.

— Доктор Дэниэлс?

— Да, это я.

Мужчина вынул из кармана удостоверение.

— Я агент ФБР Филлипс. Мы хотим с вами поговорить — прямо сейчас.

Клер с удивлением на него посмотрела.

— Кто это — мы?

Агент Филлипс повернулся и указал на черный лимузин с тонированными стеклами, который стоял при выезде из гаража.

— Сейчас вам все объяснят, мадам, — сказал агент Филлипс, подхватывая ее под руку и увлекая за собой в сторону большой черной машины. — Клянусь, это не займет много времени. Небольшой разговор — и все. А потом мы привезем вас назад.

Клер неохотно, но все-таки пошла с ним. Филлипс открыл дверь, помог ей забраться в среднюю часть салона, а сам поместился на переднем сиденье рядом с водителем. Как только он захлопнул дверцу, машина набрала ход и выехала на улицу.

Напротив Клер сидел незнакомый мужчина. Когда он наклонился к ней, она вздрогнула.

— Спасибо, что согласились поговорить с нами, доктор Дэниэлс, — сказал мужчина.

— Я не собиралась ни с кем разговаривать. Признаться, я даже не знаю, зачем к вам села.

Клер обратила внимание, что стеклянная перегородка, отделявшая водителя от салона, поднята.

— Так кто вы все-таки такой?

— Меня зовут Джон Уинтерс. Я шеф Вашингтонского регионального офиса ФБР.

— Знаете что, мистер Уинтерс... — начала было Клер.

— Друзья зовут меня Бак.

— Так вот, мистер Уинтерс, я не имею представления, о чем вы хотите со мной говорить.

Уинтерс снова откинулся на спинку сиденья.

— Вы отлично все понимаете, доктор Клер. Вы умная женщина. — Уинтерс постучал пальцем по лежавшей перед ним на столике толстой папке. — У вас чрезвычайно солидные рекомендации.

Клер бросила взгляд на папку.

— Это что — комплимент? Или намек на то, что вы занялись изучением моей скромной персоны? В таком случае я выражаю категорический протест.

Уинтерс ухмыльнулся.

— Назовем это комплиментом. Но при этом будем иметь в виду, что в силу своей профессии вы регулярно встречаетесь с сотрудниками Бюро, агентами, работающими под прикрытием, а также членами их семей.

— У меня оформлен допуск, который, насколько я знаю, все еще действителен. Кроме того, я не в курсе секретов Бюро, поскольку дела, которые мне выдают, предварительно подвергаются строгой цензуре.

— Скажите, а как подвергнуть цензуре то, что говорят вам ваши пациенты?

— Все, что говорят мои пациенты, — абсолютно конфиденциальная информация.

— О, я нисколько в этом не сомневаюсь. Как не сомневаюсь и в том, что люди, находящиеся в состоянии стресса, а также с различными психическими отклонениями частенько пускаются в разговорах с вами в ненужные откровения.

— Это зависит от человека. Некоторые, напротив, отмалчиваются. Но я не совсем понимаю, к чему вы клоните?

— Я клоню к тому, что вы имеете возможность получать от повредившихся в уме людей совершенно секретные сведения.

— Я отдаю себе в этом отчет, и если такие сведения ко мне поступают, они не выходят за пределы моего кабинета.