Игорь Приходько - Жесткй вариант

Было это так или по-другому, меня, в сущности, не интересовало: я надеялся напасть на след, который приведет к тому, кто послал за братьями. И напал! На тумбочке у телефона лежал раскрытый на букву «З» алфавитный блокнот. На странице значился единственный абонент — Заяц. Стоило исходить из того, что владелец кафе «Сфинкс» был Волком и звонил по указанному телефону, чтобы сказать: «Ну, погоди!»

Соседи молча смотрели на меня. Кифа старательно затаптывал следы, мечась по гостиной, но, слава Богу, ни к чему не прикасался.

— Товарищ капитан, — окликнул я его, придавая деловым тоном и уставным обращением официоз, — где находится Московская улица?

— На Виноградниках. А че? — подчеркивая свою независимость, развязно откликнулся Кифа.

«Шланг через…» — ответил бы я ему его же словами, да постеснялся понятых. Вообще он начинал действовать мне на нервы.

В квартиру ввалилась опергруппа.

— Следователь ОВД Васин, — представился хмурый дядька в штатском и очках. — Кто вскрыл квартиру?

— Капитан Кифарский в порядке неотложных следственных действий, — подмигнув Кифе, ответил я. — Он же произвел задержание преступников.

С Васиным Кифа оказался знаком, общий язык они нашли быстро. Оттопырив большой палец» я пообещал инспектору орден святого Шерлока Холмса или по крайней мере майорскую звезду.

Женщина из понятых сладко зевнула и привалилась к стене.

— Можно мне от вас позвонить? — попросил я у нее вполголоса. — Потом вы сможете сюда не возвращаться, здесь народу и без вас хватит.

— Конечно, — посмотрела она на меня с благодарностью, и мы с ней вышли. — Только негромко, пожалуйста: дети спят.

Войдя в захламленную до потолка, освещенную двадцатипятиватткой, провонявшую плесенью и кошачьей мочой прихожую, я позвонил в справочную и узнал адрес, по которому был установлен телефон 31-260, записанный в блокноте Эдика Ардатова. Господин Заяц проживал на Флотской набережной — как раз той, по которой проходила граница Монастырки и Виноградников.

— А квартиры там нет?

«Это частный дом», — ответила дежурная и отключилась. По заячьему телефону никто не отвечал.

Не заходя в квартиру Ардатовых, откуда доносился грозный голос приободрившегося Кифы («Не на того напал, — бравировал он перед следователем, — я и не таким рога обламывал!»), я спустился вниз, сел в машину и поехал на Флотскую.

Кифу я подсунул Васину вовсе не для того, чтобы помочь однокласснику сделать карьеру: несмотря на свою юридическую образованность, терпеть не могу тягомотных обысков и протоколов: «В левом дальнем углу под тумбочкой для телевизора обнаружена гильза от папиросы «Беломорканал»… Когда-то в школе контрразведки я все это проходил, но, связав свою судьбу с «Альфой», вот уже восемь лет существую в измерении простреливаемого пространства и ритме конкретного действия.

При всем моем уважении к тем, чья служба «и опасна, и трудна», я приехал сюда не для протоколов.

Особняк на Флотской был построен в английском стиле. За сетчатой калиткой в свете фар моего «ниссана» просматривался подстриженный газон, вдоль забора тянулись подрезанные столбиками кусты, в поле зрения попадала роскошная клумба — не иначе, хозяин держал садовника.

Я оставил машину на улице и, вооружившись фонариком, пошел к дому. На звонок никто не откликнулся, но дверь легко поддалась. Как говорил персонаж одной кинокомедии, «мою душу стали терзать смутные сомнения»: телефон не отвечает, свет в окнах не горит, а дверь не заперта. Делать ничего не оставалось, кроме как войти.

Картинка, представшая моему взору, едва вспыхнул свет, была далека от идиллической: за массивным дубовым столом в кресле сидел человек лет пятидесяти, в твидовом пиджаке и галстуке, и смотрел на меня с некоторым удивлением и даже радушием. Исходя из того, что в левом виске его зияла дыра и видимая мне часть лица, обращенная к окошку, была залита кровью, я пришел к выводу, что с ним можно не здороваться. Выражение его лица нисколько бы не изменилось, окажись на моем месте Хиллари Клинтон или самка лысого бабуина.

Я обошел комнату по кругу — так, чтобы взглянуть на правый висок. Он также оказался дырявым, только дыра была ниже и больше, а в застывшем потоке темной густой крови виднелись вкрапления мозгового вещества.

Не нужно было иметь много денег, чтобы понять, откуда и куда стреляли. В безвольно свисавшей левой руке мертвеца револьвера не оказалось. Получалось одно: он не был самоубийцей, и я был не первым, кто побывал в его доме.