Олег Приходько - Горсть патронов и немного везения

Я покачал головой:

— Ай-яй-яй, мадам! Какой моветон! В общественном месте и в пальто цвета беж, а такие всплески!.. — Переждав, пока поочередно прохрустят все десять ее пальцев, я продолжил в том же свойственном мне вежливом тоне: — Видите, как я много знаю? Но это далеко не все, Матюшин Алексей Петрович рассказал мне много больше.

Время до Окружной пролетело быстрее, чем понадобилось Веничке Ерофееву, чтобы «и немедленно выпить» на перегоне «Серп и молот» — Карачарово в бессмертной поэме «Москва — Петушки».

— Тот самый Ямковецкий, Евгения Васильевна, который сейчас должен находиться в исправительно-трудовой колонии в Петушках, а где он находится на самом деле, я надеюсь узнать от вас.

Я видел, я чувствовал, как страстно хочется ей встать, уйти, выпрыгнуть на ходу, как она боится быть пойманной, боится возмездия со стороны Ямковецкого, как растерянна в отсутствие брата и сожителя; я понимал ее состояние, нутром ощущал тесноту угла, в который ее загнал, но не сочувствовал нисколько.

— От меня ты ничего не узнаешь, мусор! — произнесла она жестче, чем следовало для сохранения респектабельного реноме, и некогда пухлые губы ее вытянулись в ниточку и побелели.

Пришлось вздохнуть.

— Нет так нет, — «смирился» я со своею участью. — Только, ей-Богу, зря вы так. «Мусорами» блатные называют сотрудников правоохранительных органов, а я работаю по контракту с клиентом. Если бы я был тем, кого вы так не любите, то, будьте уверены, заломил бы вам сейчас белы рученьки, одарил бы браслетами на специальном замочке и, вызвав по рации ПМГ, отправил лет этак на десять-пятнадцать. Впрочем, я сделаю это, несмотря на непричастность к «мусорам»: чувство долга обязывает.

— Какого… долга? — скривилась она, отчего перестала быть похожей на артистку. — Перед кем?

— Перед обществом, едрена корень. Разве это не долг каждого гражданина — обезвредить хотя бы одного опасного преступника?.. Вы убийца, Давыдова! Член банды. Вас разыскивает милиция, а если нет — я ей в этом помогу. Даю срок до платформы Дегунино — и мы выходим вместе.

Я не кричал, не дрожал от негодования, не окрашивал обвинительную и пока ничем не мотивированную речь какими бы то ни было интонациями — говорил просто и доходчиво, рассчитывая на нулевой интеллект, состояние транса и зная по звонку Каменева, что ее действительно разыскивают и что убийство гражданки Балашовой является установленным фактом.

Давыдова прислонилась к стенке и закрыла глаза, словно решила использовать отведенное мной время для сна.

— Сволочь! — криво усмехнувшись, выстрелила в меня глазами. — Значит, если я назову, где Ямковецкий, ты меня отпустишь? А как же долг… перед обществом… «едрена корень»?

Все познается в сравнении. Руки у сыскарей, чекистов, милиционеров, политиков, бизнесменов и прочих, кто отличается от простолюдинов особыми полномочиями, выраженными в наличии оружия или крупных сумм, бывают чистыми относительно. Речь не о том, у кого они чисты, а о том, у кого чище, кто полезнее обществу — бандит, убивший бизнесмена, или милиционер, убивший бандита. Но не затевать же было философскую дискуссию с медсестрой, использовавшей самую гуманную профессию самым негуманным образом.

— Вы знаете, Евгения Васильевна, когда я учился на юрфаке, нам рассказали одну поучительную историю. Однажды автомобиль сбил постового инспектора, и на место происшествия приехал врач. Когда он разрезал сапог на сломанной ноге милиционера, то обнаружил за голенищем большое количество трешек, которые тот сшибал у водителей. Врач молча собрал свой инструментарий и пошел к машине. «Как же так? — возмутились коллеги пострадавшего. — Ты же клятву Гиппократа давал?!», на что врач ответил: «А он — присягу принимал». И уехал.

Конечно, она ничего не поняла.

«Окружная, — стал тормозить поезд. — Следующая — Дегунино».

— И попрошу вас не обращаться ко мне на «ты», тем более не оскорблять. Я-то не при исполнении, да вам такие манеры не к лицу.

— Где гарантия, что ты меня отпустишь, если я расскажу, где прячется Ямковецкий? — не вняла она моей просьбе, но тон все же переменила: теперь это был тон провинциальной бизнес-леди, заключающей договор на поставку питьевого спирта в леспромхоз.

— Я могу вам дать стопроцентную гарантию, что не только не отпущу вас, но доставлю в милицию в лучшем случае, а в худшем — пристрелю, как это хотел сделать со мной ваш братец. Стопроцентную, вы поняли?.. Не «расскажу, где прячется Ямковецкий», а «приведу к нему» — только так следует понимать мое условие. А уж как он с вами поступит дальше — не моя забота. Может быть, поблагодарит и отпустит, а может быть — накажет. Вам психологию бандитов лучше знать. Думайте! Слышали, что дяденька сказал: «Следующая — Дегунино».