Борис Бабкин - Ожерелье смерти

— А ведь по натуре! — обдумав ее слова, сказал Пузырь. — Череп всех в гробу видал, он на себя пашет.

— Поехали к его бабе, — надевая платье, сказала Потина. — Она знает, где его найти.

Жанна медленно шла по перрону. Эдгар только что уехал. Остановившись, посмотрела вслед отошедшему поезду. А вот вернется ли? Тяжело вздохнув, пошла к вокзалу. «Снова одна», — чуть слышно прошептала она. Внезапно остановившись, резко повернулась. Она успела увидеть последний вагон поезда. Ее пронзила внезапная мысль: с Юрием, чью фамилию она носит уже несколько лет, они были всего одну ночь. Как и с ним.

— Эдгар! — отчаянно закричала она. — Не уезжай! Эдгар!

— Что с вами? — К ней подошел молодой сержант милиции.

— Понимаешь, — с заблестевшими от слез глазами прошептала Жанна, — он уехал…

Не выдержав охватившего ее отчаяния, прижалась к груди парня в милицейской форме и громко, навзрыд заплакала.

Парень растерянно замер. Подбежавший второй милиционер понял ее по-своему.

— Куда они побежали? — доставая переговорное устройство, быстро спросил он.

— У нее муж уехал, — негромко объяснил ему сержант.

— Тьфу ты! — с досадой плюнул тот и строго сказал: — Послушайте, гражданка, слезы будете дома лить!

— Свали на фиг! — сердито сказал ему сержант.

Взглянув на него, тот улыбнулся и хотел понимающе подмигнуть. Но, увидев злые глаза напарника, пошел к вокзалу. Жанна отстранилась от милиционера и смущенно попросила:

— Извините, ради бога. Просто нашло.

— Вы в порядке? — с участием спросил он. — Может, проводить? Я вас на такси посажу.

— Спасибо, — вытирая слезы, поблагодарила она. — И простите, пожалуйста.

— С вами точно все в порядке? — снова спросил сержант.

— Да. Все прошло. Просто, понимаешь, — она горько улыбнулась, — я снова одна. И не верь никому, что одиночество лечит. Если это и так, то это очень горькое лекарство.

— Где же твои похитители? — Таня с презрением посмотрела на майора.

— А ты хотела бы, чтобы они были? — грустно улыбнулся Фомин.

— Зачем тебе понадобилось это придумывать? Я пыталась понять. И не смогла.

— Я правду говорил! — вспылил Александр. — На кой черт мне такое придумывать?

— Вот и я хотела бы знать, зачем, — она шагнула к двери.

— Таня, — майор поймал ее руку, — постарайся понять…

— Я хотела! — выдернув руку, женщина обожгла его сердитым взглядом.

— Я не про это, — поправился он. — Я про наш последний разговор. Ну, тогда… — Александр смущенно опустил голову. — Дома. Я не… ну, в общем…

— Хватит! Я теперь знаю одно: никогда не прощу тебе того удара, слышишь? Неужели ты думаешь, что за все эти годы никто не напоминал мне о том подлом грязном скандале, когда меня обвинили в любовной связи с подследственным? Просто некоторое время все молчали, потому что был жив отец, потому что меня оправдали и клеветник получил по заслугам! А потом многие и часто напоминали мне об этом. Именно поэтому я ушла с работы. Думаешь, меня не задевали эти грязные оскорбления? — Ее глаза налились слезами. — Мне помогла твоя вера в меня! Я не устраивала скандалов, не доказывала свою порядочность, честность. Верность тебе, моему мужу. Потому что хорошо помнила твои слова, после этого нелепого и страшного обвинения. Ты помнишь? (Майор, вздохнув, опустил голову.) Ты сказал тогда: «Я верю тебе». И мне было плевать на всех, потому что рядом был ты, человек, которого я любила и который верил мне. И вдруг неожиданно, и поэтому особенно страшно, пришлось узнать, что это не так. А ведь многие злопыхатели после вмешательства республиканской прокуратуры поверили мне. Многие, но не ты! — Таня замолчала. Вытерев слезы, сухо добавила. — Я просила не приезжать. На развод подам сама. Свету тебе видеть не надо.

— Она моя дочь! — выпалил Фомин. — И я хочу…

— Она дочь Лютого! — зло прервала его жена.

Майор замолчал. Вызывающе вскинув голову, Таня несколько долгих секунд смотрела на него.

— Зачем ты так? — еле слышно спросил он.

— Я только повторила твои слова! — ответила женщина.

Закрывшаяся дверь привела в себя застывшего майора. Достав сигарету, чиркая и ломая спички, он медленно побрел к машине.

Гольских задумчиво смотрел на освещенный ярким солнцем двор.

— Где же они? — вслух спросил он себя. — И кто с ними? — Услышав звонок телефона, схватил трубку. — Слушаю! — нетерпеливо проговорил он.

— Какие новости? — раздался в трубке голос Софии.

— Опрошенные в больнице боевики говорят, что в доме было четверо мужчин, — хмуро сказал Николай Степанович.