Борис Бабкин - Ожерелье смерти

— Зачем ты ему про ранение напомнила? — сердито спросила Таня.

— Как зачем? — встрепенулась та. — Он же справку какую-то своей матери показывал! Так она мне сказывала. Мол, не может Сашка детей иметь. Чтой-то повреждено у него там. А потом и тебя с работы с позором выгнали. Вот все и думают…

— Хватит! — закричала Таня. — Господи! — Она закрыла лицо руками. — Да что же это такое — родная мать не верит!

— Верю, доченька. — Старушка положила руки ей на плечи. — Да и кто же поверит, как не мать!

Фомин, с яростью в глазах, гнал машину по шоссе. «Неужели мать могла это сказать? Зачем? Ну какого хрена лезть в мою жизнь! — Достал сигарету, нажал на прикуриватель. — Да еще эти шантажисты хреновы! Листок им какой-то нужен! А тогда Фома… — От неожиданно пришедшей мысли майор резко вдавил педаль тормоза. „Москвич“, визжа шинами, развернулся на влажном после дождя шоссе. — Неужели Фома?» Выжав сцепление, он переключил скорость. Взревев мотором, машина резко развернулась и понеслась по шоссе.

Жанна вошла в квартиру и громко позвала:

— Эдгар! — Не услышав ответа, сделала шаг назад.

— Ведь говорил, — раздался за ее спиной голос Эдгара. — Не выходи на лестницу одна.

— Ты где был? — Жанна удивленно посмотрела на него.

— Неужели ты думаешь, я тебя в город одну отпущу? — снимая кроссовки, улыбнулся Волконский.

— Ты ходил за мной? — поразилась она. — Но я тебя не видела!

— Вот и прекрасно, — кивнул он. — Ты поступала так, как поступала бы любая перепуганная женщина, по необходимости вышедшая на улицу.

— Ну, знаешь ли! — возмутилась Жанна. — Может, прикажешь еще тебе и деньги за охрану платить?

— Вообще-то об этом стоит подумать, — как бы раздумывая вслух, сказал Эдгар.

Удивленно взглянув на него, женщина разулась и, подхватив сумку, прошла на кухню. Эдгар запер дверь, накинул цепочку и пошел следом.

— А за что ты… — не договорив, Жанна смущенно опустила голову. — Извини.

— Я после госпиталя к тебе хотел поехать, — понял ее вопрос Волконский. — Меня ведь комиссовали, — он криво улыбнулся. — Правда, орден Красной Звезды дать не забыли.

— Так ты орденоносец! — увидев в его глазах боль воспоминаний, уже жалея о своем вопросе, шутливо воскликнула она. — Это просто необходимо отметить!

— А по дороге я заехал к другу. Юрка руку и ноги в восьмидесятом потерял — на мину нарвался. Я вхожу, а жена его, тварь! — Его глаза полыхнули яростью. — С тремя мужиками бьет его! — Эдгар опустил голову.

— И что? — спросила Жанна.

— Мне дали двенадцать лет, — глухо ответил он.

— Почему так много? — И, догадавшись, Жанна тихо спросила: — Ты ее убил?

— К сожалению, не ее, — вновь криво улыбнулся Волконский. — Одного из тех, кто с ней был. А это ее любовник. Он во вневедомственной охране работал. Вот и вкатили мне! Хорошо, Михаил Сергеевич амнистию объявил, — коротко засмеялся Эдгар.

Жанна молчала. Она поняла: он искренне жалеет, что не убил жену своего друга.

— А где он сейчас, твой товарищ? — спросила она. Лицо Эдгара потемнело.

— Его убили. Друзья того, которого я… И она, стерва, с ними была.

Жанна поняла.

— Ты хочешь отомстить?

— Да, — глухо отозвался он. — Их всех посадили. Одному дали одиннадцать лет — это самый меньший срок. Ей, его жене, тринадцать. Я дождусь всех!

Жанна поверила, что так и будет.

— Сколько их? — спросила она.

— Трое мужиков и она.

— Ты хочешь убить того, кто выйдет первым?

— Я буду ждать, пока не выйдут все. — Кривая улыбка ненависти изломала его губы. — Они мне нужны все. Я подожду.

Телохранитель открыл дверцу «вольво», и Старик выбрался из машины. Вздохнул полной грудью.

— Красота! — Он повернулся к вышедшей из «москвича» дочери и улыбнулся. Увидев ее напряженное лицо, настороженный взгляд, удивленно спросил: — Что с тобой?

— Да так, — вымученно улыбнулась Нина. — Голова что-то побаливает.

— Пройдет, — успокоил ее отец. — Какие-то вы квелые. Никудышная теперь молодежь пошла. Больные все! То ли дело мы в свое время…

Короткая автоматная очередь прервала его приятные воспоминания о здоровой молодости своего поколения. Из прибрежных кустов выскочил рослый мужчина и, полоснув короткой очередью, свалил одного из «горилл» Старика. Дьячков, испуганно пригнувшись, проворно нырнул за толстый пень. Несколько пуль вонзились рядом, Старик понял, что его собираются убить. Нина, спрятавшись за стволом толстого дуба, достала из сумочки небольшой пистолет. Двое залегших около «вольво» боевиков стреляли из пистолетов по кустам. От «москвича» начали отстреливаться трое, приехавшие с Ниной. Атлет, присев за машиной с «Макаровым» в руке, не стрелял. Вдруг от большого валуна загрохотали выстрелы. Один из парней возле «вольво» ткнулся в траву простреленной головой. Еще один из «горилл» Дьячкова, прошитый автоматной очередью, рухнул около машины. Третий вскочил и, беспорядочно стреляя, рванулся от реки. Несколько пуль догнали его, и он упал. От «москвича» стрелял уже один. Двое его товарищей неподвижно лежали рядом. Ему удалось попасть в одного из перебегающих автоматчиков. Но это было последнее, что он сумел. Двумя выстрелами почти в упор Кралин разнес ему затылок. К «вольво» осторожно, держа автоматы на изготовку, короткими перебежками приближались пятеро парней. Илья Сергеевич, приподняв из высокой травы бледное, перепуганное лицо, дрожащей рукой вытащил из бокового кармана пиджака маленький пистолет. Прижавшаяся к дереву Нина, увидев оружие в руке отца, с кривой улыбкой вскинула руку с пистолетом. Негромко хлопнули три выстрела. На седом затылке Дьячкова запульсировала темно-красная точка. Подбежавшие автоматчики, переглянувшись, молча смотрели на женщину.