Валерий Барбашов - Крестная мать - 2

Паренек в джинсах и черной вельветовой рубашке, пошатываясь, пошел вдруг между рядами кресел на сцену, на ходу расстегивая ширинку облегающих его бедра джинсов. Зал сначала не понял его маневра, онемел, а потом с новой силой восторженно, дико завопил, забил в пол ногами, замолотил в ладоши:

— Тра-хай!.. Тра-хай!..

В ярких огнях прожекторов все в зале отлично видели торчащий из ширинки розовый фаллос паренька. Девицы повизгивали от восторга; одна из них, с растрепанными волосами, пьяная, задрав на глазах у всех платье, взялась мастурбировать большим и тоже розовым муляжем; парни гоготали, ржали, как застоявшиеся жеребцы, орали во всю мочь, поддерживали и эту мастурбирующую девицу, и своего приятеля-смельчака:

— Давай, Андрюха! Не бойся! У этого Митьки все равно ничего не получится. Трахни ее!

В мгновение перестроившись, зал снова идиотски-дружно скандировал:

— Ан-д-рей!.. Тра-хай! Ан-д-рей, тра-хай! Ан-д-рей, тра-хай!..

Катя-Аленка в ужасе выскочила из шалаша, голая, металась по сцене, не зная, что делать, а паренек Андрей схватил ее за руку, повалил.

Выскочил и Саня-Митя, в растерянности стоял рядом, потом стал оттаскивать паренька, рванул его за рукав вельветовой рубашки, и тот треснул, пополз…

Залу это не понравилось: девицы завизжали, засвистали соловьями-разбойниками парни, на сцену полетели бутылки из-под пива и кока-колы.

— Тра-хай!.. Тра-хай! — теперь уже остервенело орали десятки озлобленных глоток.

На сцену ринулись еще несколько полупьяных и одурманенных наркотиками парней; они оттащили голого Саню в сторону, кто-то под сумасшедше-бурные аплодисменты пнул его в живот, и Зайцев скорчился от боли, уполз за кулисы.

На выручку Кате-Аленке бросились другие актеры, сам Захарьян, что-то вопящие билетерши, даже пожарник — в хулиганов-зрителей ударила вдруг тугая холодная струя воды. Это не остудило несостоявшихся «трахальщиков», наоборот. Кто-то из них бросил в зал боевой клич:

— Ребя-а… Бей! Бе-е-ей!

Крушить начали все подряд. Орущая дикая толпа вывалилась из зрительного зала в фойе, в буфеты — зазвенело стекло, заверещали буфетчицы, на глазах у которых расхватывали спиртное, затрещали столы и стулья. Паренек в вельветовой рубашке, Андрей, опрокинул бочку с фикусом, ее покатили по фойе, пинали; две девицы в коротких юбочках сдергивали со стен портреты актеров, топтали их острыми каблучками; несколько парней, вооружившись, как тараном, тяжелой скамейкой, рушили витражи; еще несколько девиц, визгливо хохоча, рвали с карнизов портьеры… Кто-то уже чиркал спичками…

— Милиция-а-а… Михаил Анатольевич! Да что же вы смотрите? — вне себя кричала, обращаясь к растерянно прячущемуся за колоннами Захарьяну, администраторша — высокая рыхлая дама в строгом костюме. — Вызывайте милицию! Они же нас сожгут! Вы слышите, Михаил Анатольевич?!

При слове «милиция» горячие молодые головы малость одумались. Кто-то из парней крикнул:

— Ребя!.. Уходим!

Теперь толпы хулиганов бросились на выход, к стеклянным высоким дверям, сорвали ее с петель — посыпалось толстое, дорогое стекло… А через минуту в театре стихло. Словно тайфун пронесся — разметал все, разрушил и умчался прочь.

— Да, вот это авангард! — хохотнул Ховард, поднимаясь со своего места: он и его спутники невозмутимо и с интересом наблюдали за всем происходящим. — Давно я не бывал на таком представлении. Давно! Россия нас переплюнула, надо отдать ей в этом должное!

Ховард подошел к понуро стоявшему Захарьяну, взял его под руку. Сказал бодро:

— Ничего, Мишель! Это есть поправимо. Выпишите счет на мое имя, мы все оплатим. Ничего. Это издержки искусства, эмоций! Это хорошо, вы зацепить чувства зритель! Да. Вы задеть их за живое. О’кей! И приходить к нам отель гости. С теми актерками, которые играть сцена. Мы ждать вас.

— Ладно. Придем. Придем! — отрывисто говорил потрясенный Захарьян — даже он не ожидал такого воздействия своего искусства на зрителей. Он все старался засунуть носовой платок, которым только что вытирал взмокший лоб, в нагрудный карман пиджака и никак не попадал. Как будто кармана и вовсе не существовало, черт!..

…Очередное тревожное сообщение о загадочном заминированном чемоданчике поступило в отделение милиции. На этот раз неопознанный объект был обнаружен не где-нибудь, а на территории Останкинского телецентра. Что самое ужасное — чемоданчик отчетливо тикал, указывая на угрожающий характер начинки.