Александр Граков - Дикие гуси

— Тьфу! — зло сплюнул майор. — Вечно ты влезешь — не в дерьмо, так в комсомол!

Через два часа они «челночным» рейсом вылетели на Степанакерт, а оттуда начиналась уже зона влияния майора Казаряна — шефа эчмиадзинской контрразведки. Попав в свою стихию, он преобразился на глазах: ну как же — из бесправного в России он стал почти всесильным здесь, в Армении, где перед контрразведкой тряслись даже высшие чины власти. Машину — штабной УАЗ — им выдали по первому требованию майора, и в Эчмиадзин они покатили, прошивая все контрольные посты сквозняком: Казаряна здесь все знали в лицо. Видя, с каким подобострастием вытягиваются перед капотом машины постовики, майор расцветал с каждым новым километром эчмиадзинской территории все больше и больше и к своему дому подъезжал уже чванливым начальником-сатрапом — таким же, каким уезжал отсюда месяц назад. Убедившись, что в его отсутствие домовладение содержалось в надлежащем порядке, он разогнал прислугу до завтрашнего утра.

— Ну что, авторитет, уразумел, что значит в Эчмиадзине и его окрестностях имя майора Казаряна? А не желаешь ознакомиться с моими рабочими подвалами? Кстати, там у меня находятся такие специалисты, которые любую тайну из тебя сумеют вытрясти в течение часа! Хочешь, поспорим, авторитет? — майор пьяно покачивался на стуле. Он уже второй час нес примерно такую вот белиберду, пытаясь то ли сразу запугать Гарика, то ли возвысить свое здешнее влияние над его сочинским. В конце концов это Гарику надоело.

— Послушай, дружище, если ты собираешься меня запугивать и дальше, предупреждаю заранее: бросай свои тюремные замашки! Не хотелось бы сразу напоминать о хранящейся у меня дома кассете и кожаном саквояже, но боюсь — придется! И потом, работая столько времени с таким хапугой и лисом, как ты, — неужели, думаешь, я не поставил своих людей в твоей конторе? И аудиозаписи твоего рабочего дня, вплоть до того, когда ты выходишь в туалет и трахаешь секретаршу на рабочем столе, тоже хранятся в одном надежном месте! Так что в случае острой необходимости мои люди всегда смогут продублировать твое самобичевание там, в моей спальне! Этого ты добиваешься, скажи?

Услышав о «своих» людях в своей конторе, Казарян враз умерил пыл.

— Ну что ты как маленький — сразу в амбицию? Ничего я не добиваюсь, просто хочу теоретически показать мое положение здесь! А вечером докажу его на практике!

И он доказал-таки его! Вывернул перед Гариком все эчмиадзинское дно, поволок его по таким злачным местам, о которых гость мог только догадываться!..

Отовсюду несло — как из выгребной ямы. Гарик огляделся: он и стоял в ней — по самый подбородок в дерьме. Внезапно над головой послышался зловещий хохот. Он задрал голову вверх, насколько позволял уровень дерьма в яме, на небольшом выступе какого-то утеса над ним сидел карлик с головой Айса, держа в руках огромный деревянный молоток. Прекратив хохотать, карлик-Айс внезапно взмахнул молотком и треснул Гарика по голове. От испуга и боли авторитет присел, с головой погрузившись в дерьмо. А голос Айса уже приказывал сверху:

— Вста-вай! Вста-вай!

Гарик вынырнул, и тут же на его голову вновь обрушилась деревянная кувалда, и вновь Айс прокаркал нырнувшему в дерьмо:

— Вста-вай!..

Он проснулся в холодном поту, голый, на чьей-то широченной кровати. Трещавшую с похмелья голову не повернуть: она была намертво зажата между бедер молоденькой симпатичной мулатки. Тоже абсолютно голой. А в дверь продолжали настойчиво стучать.

— Вставайте, пожалуйста, вы просили разбудить в шесть утра!

Гарик вытащил-таки голову из живых тисков и огляделся в полумраке. На этом огромном сексодроме, оказывается, свободно разместились шесть человек: он, майор и четыре девчушки лет по тринадцать-четырнадцать. И все — в чем мама родила, в разных позах! Вновь послышался стук в дверь. Гарик бесцеремонно дотянулся ногой до Казаряновой задницы.

— Вставай, мафия за саквояжем пришла!

Такой реакции он не ожидал от тучного, в общем-то, тела: майора подбросило на кровати, и он принялся, не открывая глаз, размахивать руками во все стороны, вопя при этом:

— Пошли на хрен, не брал я ваше золото, не брал!

Затем, продрав глаза, мрачно глянул на хохочущего Гарика:

— Приснится же такая гадость: яйца мне отрезала Кристина — ну, жена этого Крутого Босса! Да еще таким тупым тесаком, бр-р-р! — он передернулся и, как был голый, так и пошел открывать.

— Ну, чего вопишь, осел?