Говард Хайнс - Последний бойскаут

Дикс здорово удивился.

— Это больше похоже на дурдом, чем на особняк уважаемого человека, — пробурчал он. — Хотя Беннарда не стоит называть уважаемым человеком. Дерьмо он порядочное, и охранники у него, видать, такие же. Поиграли бы — ну хоть в карты, если ни во что другое не умеют, потрепались бы. Нормальным мужикам всегда есть о чем потрепаться. Да ладно, чего я тут раскукарекался, советы даю. И мужики они дрянные, и хозяин им под стать — специально, наверное, таких же козлов подбирал. Приличные ребята такого мерзавца защищать не пойдут, это уж точно.

Внезапно Джимми понял, как ему повезло: ведь если бы собаки не были привязаны, они наверняка бы его учуяли, и тогда прости-прощай вся слежка! Пришлось бы сматываться, и эти долболомы насторожились бы и смотрели по сторонам повнимательнее.

Парни хохотали и ругались, швыряя в собак мелкими камешками.

— А похожи друг на друга, будто одна мама их рожала, — продолжал бурчать Джимми. — Рожи как из булыжника вырубленные, а глаза — словно из стекла, ну ровным счетом ничего не выражают. У тех двоих, коротышки и верзилы, которые чуть не хлопнули тогда их с Джо, — точно такие же были глаза.

Джимми еще раз внимательно осмотрел двор, но ничего подозрительного не заметил. Он отошел на всякий случай подальше и принялся наблюдать, укрывшись за большим деревом и притаившись, как мышь.

Дверь особняка открылась, вышла группа людей, нагруженных какими-то предметами. Дикс насторожился — но это оказались тележурналисты. Они сели в голубой рафик с надписью на боку «Лос-Анджелес ТВ» и укатили.

Джимми недовольно сморщил нос: вот еще, охота всяким кретинам ящик смотреть, особенно когда по нему Беннарда показывают! На эту самодовольную харю раз взглянешь — потом полдня противно. Увешал весь город своими кретинскими плакатами и думает, что за него голосовать пойдут! Пойдут — кретины. И ящик с его харей тоже они смотреть будут. Ящик вообще смотреть западло, уж больно он затягивает. Если сядешь да включишь, а там фильм интересный, а потом футбольный матч, а потом еще что-нибудь… Так и просидишь весь день дурак дураком, и сделать ничего не успеешь, а главное — вымотаешься так, будто две игры без передышки провел.

Джимми телевизор не смотрел принципиально, разве что новости иногда. И когда к бабам заходил — первым делом вырубал ящик. Она в писк: «Ой, а по третьему каналу… А в три пятнадцать… а…» А Джимми сразу обрывал:

— Если тебе, подружка, нужен я, то ради Бога и всегда пожалуйста. А если тебе приятнее проводить время с этой лопочущей коробкой, то я пошел. Позвоню как-нибудь, узнаю, хорошо ли тебе с телевизором и не родила ли ты пяток мелких ящиков, с которыми удобно: есть не просят и новости показывают.

Естественно, после таких рассуждений все девчонки немедленно бросались к Джимми и клялись, что в жизни больше никогда не включат телевизор, только бы дорогой и чудесный Джимми Дикс не уходил. Джимми относился к этим клятвам весьма снисходительно: он знал, что все равно потом уйдет и, наверное, не вернется — ведь если встречаться со всеми девушками, которых когда-то трахал, быстро сойдешь на нет, только бледная тень от тебя и останется. А еще Джимми знал, что бабы все равно будут смотреть телевизор, он им слаще любой конфеты, приятнее любой одежки; телевизор показывает бабам красивую и веселую жизнь, состоящую из яркой рекламы, телеигр, где каждый день кто-то выигрывает бешеные бабки, мыльных сериалов, тягомотных и занудных, но зато со счастливым концом. А в нашей жизни, тоже тягомотной и занудной, счастливого конца что-то пока не предвидится, и рекламировать в ней нечего, и бабки, которые другой загреб на телеэкране за одну секунду, ты получишь, если будешь два года пахать, как вол. Мужики лучше понимают, что ящик врет, как сивый мерин, и им противно от этого; а девчонки, наоборот, смотрят во все глаза и мечтают: «Когда-нибудь этот актер приедет в наш город и увидит меня. Он упадет на колени и скажет: «О, вы божественны!» Дурочки. Наивные глупышки, что молодые, что старые. Вместо того чтобы на всяких Томов Крузов пялиться, лучше бы по сторонам глядели, сколько хороших ребят без ласки мыкаются, злыми становятся. Были бы у этих твердокаменных охранников хорошие девчонки — может, они и не парились бы сейчас в этих суконных гробах, бедняги. Хоть и сволочи, а и бедняги тоже. Их бы сам дьявол, наверное, пожалел, если бы увидел, — у него на сковородках и то холоднее.

Джимми достал ножик и принялся выцарапывать на коре дерева свои инициалы. Да уж, непростая работа — быть частным сыщиком, ведь так и полдня можно просидеть под этим деревом, а Беннард так ничего и не сделает.