Говард Хайнс - Последний бойскаут

Джо продолжал быть изысканно-меланхоличен. Эта роль ему нравилась. Ему нравилось смотреть, как злится Сара, которая, сама того не подозревая, угадала его смутное желание — толкнуть ее, заорать, назвать ее сукой, дрянью! Но это бы показало, что он в ней как-то заинтересован. Это бы унизило его.

— Ты решила обругать меня, раз уж я не называю тебя так, как тебе хочется? — осведомился он.

— Мне было так одиноко без тебя, — Сара вдруг склонилась к его плечу.

Джо отодвинулся.

— Ну-ну, избавь меня от воспоминаний и объяснений. Я уже достаточно понял, чтобы сделать выводы самому.

Он поднялся.

— Не лги ни мне, ни себе, Джо, — сказала Сара. — Ты пытаешься уверить себя, что презираешь меня. Это не так: сейчас ты меня ненавидишь. Но себя ты ненавидишь больше.

Джо обернулся на пороге:

— Как же мне себя не ненавидеть — мне ведь приходится проводить с собой целых двадцать четыре часа в сутки. А тебе на прощание маленький совет: купи собаку, чтобы не было так одиноко.

Кабачок «Сладкая жизнь» был местом развеселым и котировался достаточно высоко среди лос-анджелесских любителей клубнички из восточного района города. В эротическом шоу, которое устраивалось здесь ежевечерне, участвовали отборные девушки, ничем не уступающие даже тем красоткам, что выступают в знаменитом привилегированном «Луна-холле». Но если в «Луна-холл» возможно попасть далеко не всем, то «Сладкая жизнь» доступна каждому, кому не жалко потратить за вечерок десяток-другой долларов.

Посреди кабака высились две металлические клетки из толстых прутьев, и в них под дразнящую музыку похотливыми змеями извивалась пара танцовщиц, одна — в костюме восточной наложницы, другая — в пиратском наряде. Причем покрой одежды был таков, что наиболее привлекательные места девушек были отнюдь не прикрыты. Что же касается железных клеток — они, вероятно, были призваны оберегать исполнительниц от наскоков иных не в меру разгоряченных зрителей. Но, возможно, был тут и иной расчет, уже эстетического порядка: зрелище полуобнаженных женских тел за решеткой наводило на мысль о клетках зоопарка, в которые посажены красивые хищные твари, дикие прекрасные животные, охотиться на которых — занятие опасное и увлекательное, подлинно мужское занятие. Нет ничего лучше, чем потихоньку предаваться таким душегрейным ассоциациям над стаканчиком виски под хорошую музыку, представляя, будто бы жизнь — не что иное, как вечный кайф с пляшущими голенькими девочками, зазывно дрыгающими кругленькими попками и словно готовыми отдаться тебе без долгих разговоров, сбросив свои экзотические одеяния.

Джимми Дикс, впрочем, ни о чем таком не думал, хоть и сидел почти рядом с этими клетками. Был он, во-первых, не созерцатель, а деятель, и рассуждать на подобные темы не любил, просто привычки не было: попалась бабенка смазливая — значит, нужно ее просто брать, и нечего тут размышлять вокруг да около. А слюной капать, разглядывая стриппершу, — занятие для придурков и импотентов. И потом — совсем другие мысли бродили сейчас в его голове, пьяные и горькие мысли.

— Давай выпьем, — вязко бормотал он соседу по столику. — Давай выпьем за Алекса-космонавта… Да-да, за космонавта… Давай, Харри!

Собутыльник, знавший Дикса довольно давно и привыкший к его причудам, послушно чокнулся. Джимми одним духом осушил стаканчик.

— Многовато ты все-таки стал пить, Джимми, — заметил Харри.

— Тебе-то что за дело? — вяло огрызнулся Джимми. — Тебя это разве касается, а?

— Когда ты за «Жеребцов» играл, то столько не квасил. Держал как-то себя в руках.

— Э, когда это было… — отмахнулся Джимми. — И чего ради буду я теперь себя сдерживать? Налей-ка мне еще…

Харри послушно выполнил просьбу приятеля, однако не преминул напомнить:

— Выпивка, между прочим, на потенцию очень хреново влияет.

— А это кому как. Мне, например, выпивка только способствует. У меня от шотландского виски стоит, как у верблюда. Видел, как стоит у верблюда?

— Нет.

— Я тоже. Но у него здорово стоит, у верблюда-то, а?

— Наверняка, — кивнул Харри.

— Ну вот, видишь. А ты говоришь — не пей.

— Когда стоит — это хорошо, — убежденно сказал Харри.

— Еще бы! Вот думаю — может, опять Молли задвинуть, а? — раздумчиво сказал Джимми, кивнув на ближайшую клетку, в которой артистично изнывала от деланной страсти полуобнаженная пираточка.

— Ты что, сумасшедший, да? — укоризненно покачал головой Харри. — Изменять такой клевой девке, как Кори, — это ж последнее дело.