Виталий Дёмочка - Бывший

— Иваныч, это кто? — спросил Виталий.

— Ну, коммерс бывший, который меня на них вывел. Так че, думаешь, не дали бы «бабки»?

— Конечно, нет. Ты бы дал два миллиона человеку с четырьмя судимостями? Все, больше ни с кем не разговаривай на эту тему. Зарекался же, бля, не ходить больше ни к кому, — Бандера сплюнул от досады. — Тебя послушал…

— Да ладно тебе… Был же шанс, че его упускать было? Так че теперь делать будем?

— Фирму твою продадим, — сказал Виталий с серьезным видом.

— Да это триста штук, не больше! — возмущенно сказал Репа. — А дальше?

— Да шучу я, — усмехнулся Виталий, — шучу. — Книги писать буду, все равно делать больше нечего. Пусть люди хоть книги читают, — он перестал улыбаться и, подумав, добавил: — Не пропадать же таланту.

— А «Начало»? — удивился Репа.

— «Начало» доснимаем когда-нибудь. Дядя Миша долгострой свой закончит и доснимаем.

— Ну, а сейчас, что делать будем?

— Сейчас? — переспросил Виталий и, немного подумав, ответил: — Есть кто-нибудь похожий на меня с загранпаспортом? Поехали в Турин, наших поддержим. Может, хоть в этот раз выиграют? Это ж не футболисты, на них можно надеяться.

— Ты про хоккеистов? Да я не знаю их никого. И не болельщик я, наверное.

— Эх, Серега, — похлопал его по плечу Виталий. — Настоящий болельщик не тот, кто за страну свою переживает или чьи друзья на льду играют, а тот, кто больше денег за игру поставил. Поехали, будешь болеть, как никто другой, я тебе гарантирую.

Репа посмотрел на него улыбнувшись и, подумав немного, согласно кивнул головой.

Счет на табло горел 3:0 в пользу финнов. Виталий не стал в этот раз рисковать и предусмотрительно поставил на наших только тысячу евро, да и то только из чувства патриотизма. Уж больно не стабильно они играли на этой олимпиаде, в отличие от финнов, которые не проиграли ни одного матча. Поэтому он сидел спокойно и даже думал, как бы пробраться через заполненные трибуны в туалет, они сидели в самой середине ряда. А когда зазвонил телефон он сразу ответил и разговаривал спокойно.

— У Хомы крыша поехала после похорон его телки, — сообщил ему Скороход из Владивостока, где он теперь работал. — Она у него в банке же работала, а там пожар был.

— В огне что ли сгорела? — удивился Виталий и, обладая криминальным складом ума вдруг спросил. — Там что, ревизия должна была быть?

— Что-то вроде годового отчета, они как раз над ним работали. А ты откуда знаешь? — в голосе Скорохода звучало удивление.

— Да так… подумал просто. Причину пожара уже установили? Поджег?

— Да не-е… Там вроде окурок кто-то не потушил. По крайней мере версию такую рассматривают.

— Окурок?! — опешил Виталий и, думая, что друг что-то напутал, переспросил: — Она точно на пожаре сгорела?

— Ну да. Их там человек десять погибло.

Виталий сидел открыв рот. Накануне ревизии в банке происходит пожар такой силы, что гибнут люди, а в качестве причины рассматривают непотушенный бычок.

— Да-а, в этой стране есть где разгуляться, — протянул Виталий и спросил: — Может, рано мы соскочили с криминала, а?

— Чего? — не расслышал Скороход.

— Да так, ничего, — не стал развивать тему Виталий. — Хоме помоги, чем можешь. Твой же моряк.

Лекарства если нужны будут какие, позвонишь, — напутствовал он друга и попрощался.

Размышляя над услышанным он понял, почему не стал развивать тему о возвращении в криминал. Сколько бы не было в этой стране дураков, возвращаться на скользкую дорожку уже просто не хотелось. Улыбнувшись своим мыслям он опять включился в игру.

Слева орал благим матом Репа, который поставил на наших весь выигрыш от прошлой игры. Тогда он тоже кричал до слез, и, когда наши забили канадцам на самой последней минуте, он заплакал от счастья. Получилось, что он угадал счет.

Сейчас же, хоть времени, по хоккейным меркам было предостаточно, игра наших почти не оставляла никаких сомнений в том, что весь выигрыш Репы наши хоккеисты отбирают у него обратно и еще неизвестно, отыграется ли он в игре за третье место. Как говорится, Бог дал, Бог взял. Но Сергей не терял надежды, ведь в этой игре три гола забивали, бывало, за полторы минуты. И всем своим красноречием он подгонял наших вперед, то называя их родненькими и другими ласковыми словами, то матеря за ошибки. Финнов же, отбирающих победу и у сборной России, и у него, он от злости поносил последними словами.

— Ну что ты раком встала, шалава заграничная?! — орал он на кого-то из финских хоккеистов, упавшего на колени. — Хочешь, чтоб тебя засадили?! — и заметив оказавшегося перед лицом находящегося в партере финна нашего хоккеиста, заорал: — О! Дай ей за щеку, членососке этой!»