Джек Хиггинс - День расплаты

Но все же он заколебался на какую-то роковую секунду и дал Корку возможность действовать. Тот бросился к нему и схватился за автомат. Завязалась короткая борьба. Я не успел сделать и двух шагов, чтобы вмешаться, как прозвучал выстрел. Корк отшатнулся назад с ужасным воплем и упал на спину.

Я ударил ефрейтора кулаком в живот, а когда он согнулся, добавил коленкой в лицо, что уложило его без чувств возле «лендровера», и это было гораздо лучше, чем получить пулю в голову из пистолета Бинни.

А он был уже на коленях возле Корка, который, очевидно, терпел ужасную боль и едва ли был в сознании. На его губах показалась кровь. Я разорвал спереди его сутану и глянул. Одного взгляда было достаточно.

— Он плох? — с тревогой спросил Бинни.

— Ничего хорошего. Похоже, прострелено легкое. Срочно нужен доктор. Где ближайшая больница? В Страморе?

— Если он выживет, то навсегда пойдет за решетку! — воскликнул Бинни.

— Придумай что-нибудь получше!

— Мы можем попытаться доставить его через границу в Ирландскую Республику.

— Бред. Если мы даже сможем это сделать, то ведь до границы далеко. У нас нет времени. Ему требуется врачебная помощь как можно быстрее.

— Двенадцать миль! — сказал он, хватая меня за куртку. — Всего-то! Я знаю сельскую дорогу к югу от Кледи, которая ведет прямо в Республику. А с той стороны границы, не более чем в трех милях, при монастыре есть госпиталь, который держат сестры милосердия. Они примут его.

Мне было ясно одно: в любой момент из тумана мог появиться другой автомобиль, поэтому надо было решать быстро.

— Ладно, грузим его в «лендровер», — согласился я.

Мы подняли Корка и положили на заднее сиденье так, чтобы его не было видно снаружи. Потом я вышел из машины, опустился на колени возле ефрейтора и связал ему руки за спиной его же ремнем.

Бинни подошел ко мне:

— Что будем с ним делать?

— Придется взять с собой. Нельзя допустить, чтобы кто-то обнаружил его слишком рано.

Бинни вскипел и со злостью пнул ногой в бок бесчувственного парня:

— Если он попытается удрать, я прострелю ему башку.

— Бога ради, бери за ноги и заткнись, — оборвал я. — Если хочешь, чтобы твой драгоценный Коротышка остался жив, забирай его, и быстро поехали!

Мы уложили капрала в «лендровер» на пол между передним и задним сиденьями. Я сел сзади рядом с Корком, предоставив Бинни вести машину.

Я потерял чувство времени, хотя понимал, что, куда бы мы ни направлялись, мы ехали очень быстро. Я был занят тем, что поддерживал Корка в прямом положении, насколько возможно, что очень важно при ранении в легкое. Я нашел аптечку первой помощи, которая была в машине, и крепко перевязал рану, пытаясь остановить кровотечение.

Его состояние ухудшалось. Лицо стало мертвенно-бледным, дыхание затруднилось, когда он делал вдох, в груди раздавался булькающий звук, отвратительнее которого я в жизни не слыхал.

Как я уже сказал, я потерял счет времени и только сейчас понял, что с момента, когда мы покинули место стычки, я не сказал Бинни ни слова.

Из уголка рта у Корка потекла струйка крови, и я в отчаянии закричал:

— Бога ради, Бинни, когда же мы доберемся до границы? Человек умирает на руках!

— Терпение, майор! — ответил он через плечо. — Еще полторы мили, и мы в пределах республики.

Монастырь был скорее похож на деревенский дом семнадцатого века, чем на что-либо еще. А может быть, когда-то так и было. Его окружала кирпичная стена высотой в пятнадцать футов, ворота закрыты наглухо.

Бинни резко затормозил, выскочил из машины и дернул за веревку колокола. Немного спустя открылось маленькое окошко в воротах, и выглянула монахиня. Британские патрули нередко пересекали плохо обозначенную границу по ошибке. И поэтому, очевидно, при виде нашей униформы на ее лице отразилось удивление, смешанное с испугом.

— О, святые небеса! Молодой человек, вы что, не понимаете, где находитесь? Вы в Ирландской Республике. Немедленно поворачивайте и возвращайтесь туда, откуда приехали.

— Бога ради, сестра, послушайте! — взмолился Бинни. — Мы не те, за кого вы нас принимаете. У нас человек при смерти!

Она без колебаний вышла из ворот и подошла к «лендроверу». Бинни забежал вперед и открыл заднюю дверцу. Она заглянула внутрь и была поражена видом раненого, которого я поддерживал в прямом положении. Как раз в этот момент он закашлялся, и кровь хлынула у него изо рта.

Приемная, к моему удивлению, была хорошо обставлена, там были мягкие кожаные клубные кресла, а на кофейном столике лежали разнообразные журналы. С одной стороны комнаты была стеклянная загородка, за которой располагался приемный покой; туда они забрали Корка. Я видел его на каталке, покрытого одеялом. Четыре монахини, одетые как сестры милосердия, оказывали помощь и делали переливание крови.