Джек Хиггинс: Судная ночь на Синосе

Работал я в основном за пределами Александрии, но мне так нравился Бир-эль-Гафани, что я вот уже около двух лет почти безвыездно проживал в этом городе. В отеле «Саундерс» на первом этаже у меня был номер с верандой, выходящей в сад, что меня очень устраивало, а в старой гавани – постоянное место для швартовки моей «Ласковой Джейн». Морган обычно спал на ее борту, если только не дремал, истекая потом, в укромном уголке какого-нибудь бара.

Лежа в постели в чем мать родила, я никак не мог вспомнить, как я здесь оказался. В комнате был мрак. На окнах, открытых на веранду, огромными пузырями вздувались тусклые муслиновые шторы. Стоял очень тихий вечер. Прошло некоторое время, прежде чем я понял, что вентилятор в комнате не работает.

Облокотившись на кровать и пытаясь взять сигарету с плетеного столика, стоявшего рядом, я заметил в противоположной стороне комнаты мелькнувшую тень и услышал, как звякнула бутылка.

– Джек, с тобой все в порядке?

Морган поднялся с софы, стоявшей у дальнего от меня окна, вышел из тени, воровато пряча бутылку в карман потрепанного кителя.

– Отлично, Морг, – ответил я. – Что произошло?

– Ты отключился, Джек, полностью потерял сознание, как тогда. Помнишь?

Я медленно кивнул ему. Такое со мной случалось не часто, но раз произошло, значит, самое время бить тревогу. Несколько лет назад я консультировался по этому поводу у специалиста, и он сказал мне, что это результат перенапряжения, скорее эмоционального, чем физического. Похоже, у меня был необычный для нормального человека резерв жизненных сил и я был в состоянии долго работать в полную мощь на пределе возможностей, но в определенный момент мог начисто вырубиться.

– Когда это со мной произошло?

– В саду. Я оставил «лендровер» у боковых ворот. Ты держался за мое плечо, а когда добрались до фонтана, ты так тяжело рухнул, что завалил и меня.

– А как тебе удалось затащить меня в комнату?

Он ухмыльнулся, оскалив зубы:

– Девушка, Джек, девушка с той моторки. Сестра жены того парня, Алеко, или кем она ему там доводится. Она помогла тебя дотащить.

Морган вытер пот тыльной стороной ладони.

– Боже, Джек, эта женщина как раз для тебя. Стоит десятка тех, которых мне довелось видеть.

– А кто меня раздел?

– Она, Джек, кто же еще? Она как раз оказалась поблизости. Ты промок и дрожал, как ребенок. Это женское дело, они знают в этом толк, – хихикнул он. – И к тому же руки у меня были грязными.

Что за женщина в самом деле? Поднявшись с кровати, я направился в ванную комнату, включил душ, единственный атрибут современной жизни, на который решились в этом отеле. Вода была чуть теплой, но и она взбодрила меня. Я снова ожил.

Морган, облокотившись о дверной косяк, набивал табаком свою старую трубку.

– Приходил Гийон. Хотел тебя проведать.

– Как он?

– Нормально. Он говорит, что врач советует на неделю воздержаться от погружений. Я подумал, что это может быть и хорошо, – ответил Морган и, немного поколебавшись, добавил: – Возможно, я бы смог помочь.

Я вышел из-под душа, энергично растираясь полотенцем, и кивнул.

– Спасибо, Морг, за помощь, но посмотрим, как будут складываться дела.

Это была своего рода игра, позволявшая Моргану сохранять собственное достоинство. Он уже больше никогда не будет нырять. Все уже кончено, для этой работы он непригоден. Как и я, Морган прекрасно понимал это, но эта игра наравне с выпивкой доставляла ему неописуемую радость.

– Гийон пришел в восторг от этого «Миража», Джек, – продолжил он.

– За него ты можешь сорвать действительно огромный куш. Египтяне за такую малышку должны здорово заплатить. Я передал Гийону все, о чем расспрашивал нас Ибрагим.

Я надел свежую рубашку и начал застегивать пуговицы.

– И что он сказал?

– Немного, – ответил Морган, поскребывая рукой поросший щетиной подбородок. – Ты же, Джек, знаешь, какой Гийон. Его понять нелегко. Он и сейчас куда-то поспешно смылся.

Я вновь почувствовал, как похолодело у меня внутри, и во второй раз за эти сутки подавил в себе ощущение надвигающейся опасности. Причиной тому была та самая Сара Гамильтон, полностью вытеснившая все мысли из моей головы, взбудоражившая воображение, на которое был еще способен человек моего возраста. Я ничего не имел против женщин. У меня были довольно регулярные встречи с женщинами, но в разумных пределах и в подходящих для этого случаях, поэтому это никак не отражалось на более важном для меня в этой жизни.